Индустриализация в СССР. Курс на строительство социализма. Сущность и основные социально-экономические итоги и последствия индустриализации в годы первых пятилеток.

Командно-административная система социализма и общественно-политическая жизнь Казахстана в 40-50 гг. дело Е. Бекмаханова

Конституция 1977 г. и общество развитого социализма конца 70-х гг.

Во второй половине 1820-х гг. центром развития революционного движения становится Москва.

В 1826 г. в среде студентов Московского университета сформировался тайный антиправительственный кружок, возглавляемый братьями Василием, Петром и Михаилом Критскими. Члены этого немногочисленного (около 10 человек) революционного общества разрабатывали планы восстания и цареубийства. На своих документах они ставили печать с надписью: «Вольность и смерть тирану». Заговорщики рассчитывали получить помощь со стороны А.С. Пушкина и генерала А.П. Ермолова, причем последние не были поставлены об этом в известность. Восстание планировалось на день коронации (22 августа 1827 г.), но незадолго до этого агенты III отделения выследили кружковцев. Братья Критские были отправлены в тюрьму на Соловки.

В 1831 г. в Москве возник революционный кружок Н.П. Сунгурова, численностью около 30 человек. Так же, как и братья Критские, сунгуровцы готовили вооруженное восстание и цареубийство, планируя установить в стране конституционную монархию. Заговорщики хотели склонить на свою сторону части Московского гарнизона и «городские низы». В этом же году кружок был раскрыт, а большинство его участников сосланы на каторгу или отданы в солдаты.

В 1829 г. в число студентов Московского университета были приняты разночинец В.Г. Белинский, А.И. Герцен (незаконнорожденный сын московского помещика И.А. Яковлева), Н.П. Огарев, ставшие впоследствии выдающимися представителями русской революционной демократии. В том же году В.Г. Белинский основал студенческий кружок, получивший название «Литературное общество 11-го нумера». Члены кружка (большинство из них составляли разночинцы) изучали западную философскую и общественно-политическую литературу, читали и обсуждали произведения А.С. Пушкина, К.Ф. Рылеева и др. Кроме того, они сами писали публицистические статьи и художественные произведения. В.Г. Белинский стал автором драмы «Дмитрий Калинин», наполненной революционным антикрепостническим пафосом. За эту пьесу он подвергся преследованиям со стороны университетского начальства, а в 1832 г. и вовсе был исключен из числа студентов. Кружок «11-го нумера» распался. Дальнейшая эволюция взглядов В.Г. Белинского чрезвычайно интересна и драматична. Он метался между консерватизмом, либерализмом и революцией вплоть до 1840 г., когда окончательно «проклял свое гнусное стремление к примирению с гнусной действительностью» и твердо встал на сторону революционной демократии. Особое значение для развития революционного движения имели публицистические работы Белинского – «Литературные мечтания» (1834 г.), где он наносит мощный удар по «теории официальной народности» и ее литературным адептам, а также письмо к Н.В. Гоголю (1847 г.), резко обличавшее предложенный писателем путь религиозно-нравственного совершенствования в рамках существующих порядков. По мнению Белинского, России нужны были «права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, строгое, по возможности, их исполнение».

С 1831 по 1834 гг. действовал студенческий кружок А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Он во многом походил на «Литературное общество 11-го нумера», но отличался большей политической направленностью. В автобиографическом произведении А.И. Герцена «Былое и думы» можно прочесть, что кружковцы «проповедовали Французскую революцию, потом проповедовали сен-симонизм и ту же революцию;… проповедовали конституцию и республику, чтение политических книг… но пуще всего проповедовали ненависть ко всякому насилию, ко всякому произволу». Кружок организовал несколько студенческих демонстраций против реакционных профессоров, строил планы издания политического журнала. Летом 1834 г. терпение властей лопнуло. По обвинению в «пении пасквильных песен» Герцен и Огарев были арестованы и отправлены служить в провинцию (Герцен – в Вятку, а Огарев – в Пензу).

В 1839 г. А.И. Герцен вернулся в Москву, а в 1847 г. он выехал за границу (в Италию). В 1848 г. во Франции началась очередная революция. Герцен решил быть в гуще событий и перебрался в Париж. Поражение революции произвело настоящий переворот в образе мыслей Герцена.

Он окончательно порвал с либеральным западничеством и начал разрабатывать революционную теорию общинного социализма. Эта доктрина, противостоящая марксизму (продукту европейской цивилизации), стала впоследствии основой программы революционных народников, а в конце XIX – начале XX вв. – партии социалистов-революционеров. Вот ее основные положения: 1) основой европейской цивилизации является индивидуализм, который только усиливается с развитием буржуазных отношений. Западный мир, построенный на частной собственности и инициативе, не смог и не сможет построить социалистическое общество, доказательством чего является поражение революции 1848 г.; 2) российское общество традиционно базируется на принципах коллективизма (соборности). Общинная земельная собственность и самоуправление должны стать фундаментом для построения социализма в России; 3) российское общество может перейти к социализму естественным путем (без кровавого переворота) при условии эволюции общинных отношений, отмены крепостного права и введения гражданских свобод; 4) Россия должна миновать капиталистическую стадию общественного развития, так как буржуазное общество практически не способно эволюционировать в социалистическое; 5) гегемоном (проводником) социалистической революции в России может стать только крестьянство, а не рабочий класс, как утверждают марксисты. Крестьянство – самая многочисленная социальная группа в России, оно является главным носителем общинного начала и ему близки идеалы социализма.

В 1850–1860-х гг. А.И. Герцен и Н.П. Огарев в Лондоне и Женеве издавали альманах «Полярная звезда» и газету «Колокол». В этих изданиях Герцен и помещал статьи «Русский народ и социализм», «Россия» и др., в которых излагал свои взгляды.

Во второй половине 1840-х гг. (1845–1849 гг.) в Петербурге действовал революционный кружок М.В. Буташевича-Петрашевского. В его состав входили Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.М. Плещеев, М.И. Глинка, Н.Я. Данилевский, П.П. Семенов – Тян-Шанский и др. Участники кружка изучали идеи французского утопического социализма (Фурье, Сен-Симон), спорили о его применимости в России. Петрашевский составил «Карманный словарь иностранных слов», объясняющий революционную идеологию для непосвященных людей. Была также собрана библиотека запрещенной литературы, в которой присутствовали труды Ш. Фурье, К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Смита, Ж.-Ж. Руссо и др. В 1848 г., под влиянием европейских революций, петрашевцы начали высказывать идеи о коренном переустройстве страны. Они обсуждали вопросы введения республики, отмены крепостного права. Велась дискуссия о путях осуществления революции. В апреле 1849 г., по доносу провокатора, петрашевцы были арестованы. Военный суд приговорил самых активных участников кружка (включая Ф.М. Достоевского) к расстрелу. В последний момент Николай I приказал заменить смертную казнь каторгой.

Одновременно с кружком петрашевцев на Украине действовало Кирилло-Мефодиевское общество. В нем существовало два основных течения: либеральное (Н.И. Костомаров, П.А. Кулиш) и революционно-демократическое, самым ярким представителем которого был поэт Т.Г. Шевченко. Участники общества не только выступали за отмену крепостного права, введение конституции и гражданских свобод, но также стремились защитить украинскую национальную культуру от насильственной русификациии, насаждавшейся правительством Николая I.

Реакционная внутренняя политика Николая 1 не могла увенчаться успехом, так как ни правительственный террор, ни засилье чиновников, ни частичные реформы не в состоянии были приостановить революционных настроений в стране в условиях кризиса феодально-крепостнической системы. Несмотря на разгром создаваемых передовой молодежью кружков и суровые репрессии, происходит распространение революционных идей. В центре всех политических вопросов идейной жизни России находилась судьба крестьянства, его освобождение от крепостной неволи. 30 - 50-е годы 19 в. - время перехода от дворянской революционности к революционному демократизму.

Характеризуя кружки конца 20-30 гг. можно сказать, что они отличались от декабристских организаций. В условиях репрессивного режима непродолжительным было их существование. Большинство кружков было создано тогда студентами Московского университета, который представлял центр идейной жизни России в то время. Направленность кружков была различной. В одних преобладали революционные идеи, в других увлекались философией, литературой, историей. В этих кружках студенты искали ответы на волнующие вопросы общественной жизни. Кружки явились важной организационной формой русского освободительного движения.

Одним из кружков, был кружок созданный А.И.Герценым и Н.П.Огаревым. Имена Герцена и Огарева связаны с началом утверждения социалистических идеалов в русском освободительном движении. Ровесники Отечественной войны 1812 г. (Огарев был на год моложе Герцена: он родился в 1813 г.), поклявшиеся четырнадцатилетними мальчиками посвятить свою жизнь в память о декабристах борьбе с самодержавием, они уже в университетские годы стали убежденными сторонниками и проповедниками утопического социализма Сен-Семона и Фурье. В письме Огареву Герцен высказывал мысль, что только социализм Сен-Семона принесет миру то обновление, которого не дала французская революция 1789 г.

Придавая решающее значение революционной проповеди, Герцен незадолго до своего первого ареста разрабатывает план журнала, сотрудниками которого должны стать участники кружка. План остается неосуществленным, так как Герцен и Огарев арестовываются по "делу о лицах, певших в Москве пасквильные стихи". Они обвиняются в создании тайной организации, ставящей целью свержение существующего режима путем распространения "революционных мнений, пропитанных злокачественным учением Сен-Семона".

Теперь рассмотрим взгляды славянофилов и западников, на основе их сопоставления.

По происхождению и социальному положению большинство славянофилов - помещики. Но это были помещики, которые надеялись найти выход из кризиса феодально-крепостнических порядков в освобождении крестьян от крепостной зависимости и в "улучшении" самодержавия путем незначительных преобразований в либеральном духе.

Освобождение крестьян при сохранении общинного землепользования должно было стать основой сохранения патриархальной власти помещиков над крестьянами. Ратуя за созыв Земского собора и введение ограниченных буржуазных свобод (гласности, открытого судопроизводства, отмены телесных наказаний), славянофилы были против какой-либо конституции и возражали даже против формального суждения самодержавной власти. Славянофилам были присущи монархизм, крайне отрицательное отношение к революционным преобразованиям, приверженность к православию. Все усилия славянофилов направлялись на то, чтобы опровергнуть наличие классового антагонизма интересов крестьян и помещиков. Вместе с тем было бы неправильно не видеть разницы между идеологией славянофилов и "теорией официальной народности". Если глашатаи "теории официальной народности" превозносили Россию Николая I, то славянофилы относились к ней весьма критически.

Если для сторонников "теории официальной народности" восприятие народности было неотделимо от крепостничества как составной части общественного устройства России, то для славянофилов понимание народности было окрашено в умеренно-свободолюбивые тона. "С народом лишь взойдет свобода зрело, - восклицал Константин Аксаков, - могуществен народа только клик...".

Исходя из ленинского требования оценивать общественные теории до реформенного периода по их отношению к крепостному праву, можно сказать, что общим для западников и славянофилов было антикрепостничество.

Взгляды западников не получили программно четкого воплощения в каких-либо общих документах. В отличие от славянофилов в лагере западников до поры до времени объединялись различные по своей идейной направленности общественные элементы. Подавляющее большинство западников по своим взглядам принадлежали к передовым (обуржуазившимся) помещикам.

Вместе с западниками выступали некоторое время Белинский, Герцен и Огарев. В дальнейшем их расхождение с западниками углубилось, и они в противовес либералам стали развивать революционно-демократические идеи. Западники же и славянофилы шли на сближение на основе либеральной платформы, предусматривавшей отмену крепостного права.

Белинский, и Герцен считали первоочередной задачей просвещение народа. Но Герцен в ранний период деятельности все же связывал надежды в деле уничтожения феодально-крепостнических порядков с передовой частью дворянства, испытывающей сочувствие к народу. Более резко, чем Герцен, Белинский критиковал славянофилов. Вызывало его негодование и барско-покровительственное отношение к народу со стороны западников-либералов. Белинский глубже, чем другие участники общественного движения 40-х гг., понимал действительные нужды народных масс. В отличие от Герцена, Белинский сумел точнее определить историческое место буржуазии. Он, как и Герцен, видел своекорыстие буржуазии и ее враждебность трудящимся массам, но, однако, он понимал, что будущее и Запада, и России связано с деятельностью буржуазии, с развитием капитализма.

Ненависть к крепостному праву, пожалуй, одно из сильнейших чувств, которое В.Г.Белинский пронес через всю свою жизнь. Антикрепостнические мотивы звучали и в его юношеской драме "Дмитрий Калинин", и в его написанном за год до смерти письме Н.В.Гоголю. Размышляя о судьбе России, Белинский пришел к выводу о необходимости революционного уничтожения самодержавно-крепостнического порядка в России. Будучи сторонником социалистического идеала устройства общества, он заявлял, что справедливый, т.е. социалистический, строй "утвердится на земле не сладенькими и восторженными фразами идеальной и прекраснодушной Жиронды, а террористами - обоюдоострым мечом слова и дела Робеспьера и Сен-Жюстов".

Никто из прогрессивных мыслителей 40-х гг. не оказал такого влияния на передовую молодежь, как Белинский. "Статьи Белинского, - вспоминал Герцен, - судорожно ожидались молодежью в Москве и Петербурге с 25 числа каждого месяца. Пять раз хаживали студенты в кофейные спрашивать, получены ли "Отечественные записки"; тяжелый номер рвали из рук в руки. "Есть Белинского статья?" - "Есть", - и она поглощалась с лихорадочным сочувствием, со смехом, со спорами...".

В начале 40-х гг. после возвращения Герцена из ссылки произошло его сближение с Белинским. К этому времени антикрепостнические убеждения Герцена окрепли и усилились. "Под железным кулаком" Николая I, писал Герцен, "наша жизнь стала отрезвляться, он добил нас, как квартальный, не пускающий вперед, до мужиков... мысль наша сделалась дерзка и неустрашима". Прямые политические выступления в николаевской России были невозможны. И если для Белинского трибуной стала литературная критика, то для Герцена такой трибуной стали художественная литература и философия.

Борьба против крепостничества и самодержавия показала невозможность преобразования России без активных действий народных масс. Постепенно избавляясь от сословных предрассудков, Герцен и Огарев осознают в 40-е гг., что дворянство в целом является "истинно враждебным станом" по отношению к крестьянству. Разочарование в революционности дворянства, так же как и в надеждах на "реформу сверху", приводит Герцена к революционному демократизму. К 1848 г. Герцен был уже, как отмечает В.И.Ленин, демократом, революционером и социалистом.

Революционный демокpатизм нес в себе качественно новые по сpавнению с декабpистской идеологией чеpты. Для него было хаpактеpно пpизнание pешающей pоли наpода в истоpическом pазвитии и оpиентация на социалистический идеал. Революционная демокpатическая идеология заpодилась в 40-е гг. и стала опpеделяющей в общественном движении России с конца 50-х гг.

Одним из наиболее выдающихся пpедставителей pеволюционного движения в 40-е гг. был великий укpаинский поэт и талантливый художник Т.Г.Шевченко (его автопоpтpет помещен в учебнике). Пожалуй, никто из pеволюционеpов-демокpатов не испытал на себе в той степени, в какой это досталось Шевченко, всей гибельности для человеческой личности поpядков кpепостнической России.

В возpасте 33 лет, в 1847 г., Шевченко был аpестован за участие в тайном Киpилло-Мефодиевском обществе, созданном гpуппой пpогpессивно настpоенных укpаинских интеллигентов в Киеве. Общество ставило своими целями уничтожение кpепостного пpава и национальное освобождение славянских наpодов с их последующим объединением в федеpацию. В этом обществе Шевченко пpедставлял pеволюционное кpыло. Поэт был отдан в солдаты на 10 лет с запpещением писать и pисовать. Только в 1858 г. он по амнистии веpнулся в Петеpбуpг, где находился под надзоpом.

Твоpчество Шевченко пpоникнуто ненавистью к самодеpжавию и кpепостничеству. Поэзия Шевченко стала могучим сpедством pаспpостpанения pеволюционной пpопаганды на Укpаине. Его стихи пеpедавались из уст в уста, pаспевалиськак наpодные песни. Т.Г.Шевченко впеpвые на Укpаине выдвинул идеи кpестьянской pеволюции и общей pеволюционной боpьбы тpудящихся всей России с самодеpжавием и кpепостничеством.

В 40-е гг. в условиях кpизиса феодально-кpепостнической системы заpождается pеволюционно-демокpатическая идеология. Это был шаг впеpед в pазвитии pеволюционного движения в России, котоpое, еще не выйдя за pамки своего двоpянского этапа, начало искать новые социальные силы и pазpабатывать идею опоpы на наpодные массы.

Революционная деятельность В.Г.Белинского и А.И.Геpцена подготовила появление в России "социалистической интеллигенции". Ее заpодышем стал кpужок петpашевцев, котоpый пpедставлял собой самую многочисленную и наиболее последовательную в пpопаганде идей утопического социализма оpганизацию.

Приступая к характеристике деятельности петрашевцев, прежде всего следует отметить влияние пропаганды Белинского и Герцена на новое поколение русских революционеров. Всего в течении нескольких лет (1845-1849 г.) Петрашевский и его единомышленники проделывают путь от кружка с целью самообразования и ознакомления с утопическим социализмом до пропаганды революционных идей в возможно более широкой среде, до начала выработки подходов к подготовке крестьянского восстания, до попытки создания тайной типографии.

После смерти Белинского, разгрома кружа петрашевцев особенно усилилась в русском революционном движении роль Герцена. Революцию 1848г. он встретил в эмиграции, в Париже. Герцен был свидетелем героической борьбы парижских рабочих в дни Июньского восстания и жестокой расправы буржуазии с ними. Он тяжело пережил поражение революции 1848 г. Его вера в возможность быстрой победы и претворения в жизнь социалистических идей в Западной Европе была подорвана. В либеральной буржуазии Герцен увидел силу, враждебную социалистическому идеалу. Он понял, что этот идеал никогда не будет осуществлен усилиями всех классов общества, на что надеялись западноевропейские утопические социалисты. Но, потеряв веру в реальность надежд представителей западноевропейского утопического социализма, Герцен не потерял веры в социализм.

Герцен стал искать ответы на вопросы: какой строй должен установиться в России после уничтожения крепостничества? На какую реальную социальную силу может опереться революция в ней? На какой основе в России возможно приступить к воплощению социалистического идеала в жизнь?

Попыткой ответить на эти вопросы явилась созданная А.И.Герценом теория крестьянского (общинного) социализма.

Сущность взглядов Герцена на перспективы исторического развития России, сводится к трем тезисам:

Основой будущего социалистического строя в России может стать сельская община, так как в ней уже существует коллективное владение землей и коллективное самоуправление.

Заинтересованное в ликвидации крепостничества, помещичьего землевладения крестьянство, борясь за землю и волю, разрушает существующий эксплуататорский строй и легко усваивает социалистическую идею, соответствующую его общинному сознанию.

Благодаря наличию организованного в сельские общины крестьянства, составляющего подавляющее большинство населения страны, Россия может, в отличие от Западной Европы, начать строительство социалистического общества, минуя капитализм, несущий новые формы эксплуатации и нищеты.

Теория "общинного социализма" являлась для Герцена конечным продуктом его исканий соответствующего историческим условиям России пути преобразования социальной действительности. Приняв революционную эстафету от декабристов, Герцен и Огарев пошли дальше, став основателями социалистической мысли в России. Вместе с тем они не принимали капиталистический путь развития, на который встали Западные страны, так как считали, что этот путь ведет к порабощению народных масс. Они дали свою оценку революционным возможностям России, связав борьбу против крепостничества и самодержавия и борьбу за социализм с крестьянством - единственной имевшейся тогда в стране реальной социальной силой, заинтересованной, с их точки зрения, благодаря сохранению коллективистских принципов жизни в общине в осуществлении социалистического идеала.

В 30-х годах XIX в. в России начинают развиваться идеи утопического социализма. Под утопическим социализмом понимается совокупность тех учений, которые выразили идею желательности и возможности установления такого общественного строя, где не будет эксплуатации человека человеком и иных форм социалистического неравенства.

Утопический социализм отличался от прочих утопий тем, что в нём зародилась и получила развитие идея общего, подлинного равенства. Предполагалось строить это идеальное общество на базе или с учётом достижений материальной и духовной культуры, которые несла с собой буржуазная цивилизация. Новая трактовка общественного идеала: совпадение, соединение личных и общественных интересов. Социалистическая мысль принимала в России особые формы, развиваясь российскими мыслителями желавшими «приспособить» общие принципы социализма к условиям своего отечества. Противоречивость проявлялась прежде всего в том, что основной формой утопического социализма в России закономерно оказывался социализм крестьянский («русский», общинный, народнический), выступавший идеологическим оформлением интересов революционного и демократического, но всё же буржуазного развития.

Основоположником русского социализма стал Александр Иванович Герцен (1812-1870 гг.). Своё духовное пробуждение Герцен связывал с восстанием декабристов. Открывшийся четырнадцатилетнему мальчику «новый мир» не был ещё ясно осознанным. Но это восстание пробудило в душе Герцена первые, хотя ещё и смутные, революционные устремления, первые мысли о борьбе против несправедливости, насилия, произвола.

«Сознание неразумности и жестокости самодержавного политического режима развило в Герцене непреодолимую ненависть ко всякому рабству и произволу» 7 .

Большой интерес вызывала у Герцена философия истории. В начале 40-х г.г. он приходит к выводу, что где нет философии как науки, там не может быть и твёрдой, последовательной философии истории. Такое мнение было связано с тем представлением о философии, которое сложилось у него в результате знакомства с философией Гегеля. Он не интересовался теоретической основой философии, она интересовала его постольку, поскольку её можно было применить на практике. Герцен нашёл в философии Гегеля теоретическое основание своей вражды с существующим; тот же тезис о разумности действительности он раскрыл совсем по-другому: если существующий общественный порядок оправдывается разумом, то борьба против него оправдана - это непрерывная борьба старого и нового. В результате изучения философии Гегеля Герцен пришёл к выводу, что: существующая русская действительность неразумна, поэтому борьба против неё оправдана разумом. Понимая современность как борьбу разума, воплощённого в науке, против неразумной действительности, Герцен соответственно этому строит целую концепцию всемирной истории, получившую отражение как в работе «Дилетантизм в науке», так и в «Письмах об изучении природы». Он усматривал в гегелевской философии высшее достижение разума истории, понятого как дух человечества. Этот воплощенный в науке разум Герцен и противопоставил неразумной, безнравственной действительности.

В философии Гегеля он нашёл обоснование правомерности и необходимости борьбы со старым и конечной победы нового. В творчестве Герцена идея разумности истории соединялась с социалистическими идеалами, сближала немецкую философию с французским утопическим социализмом. Пунктом соединения социализма с философией является в творчестве Герцена идея гармоничной цельности человека. Идея единства и бытия рассматривалась Герценом также и в плане социально-историческом, как идея объединения науки и народа, которые и будут знаменовать социализм. Герцен писал, что когда народ поймёт науку он выйдет на творческое создание социализма.

Проблема единства бытия и мышления выступает еще в одном плане -как революционная практика, как сознательное деяние, как внедрение, воплощение науки в жизнь. В овладении наукой массами он видел необходимое условие установления социализма. Поскольку в науке заключён зародыш нового мира, то стоит только внедрить его в массы и дело социализма будет обеспечено. Социализм Герцена был утопическим. Рассуждая таким образом, он даже ставил в общей форме вопрос о возможности для России первой вступить на путь коренного общественного преобразования: «...может мы, мало жившие в былом, явимся представителями действительного единства науки и жизни, слова и дела.

По существу эта надежда не опиралась ни на какие фактические данные, не были серьёзными его ссылки на особые качества русского национального характера.

Использование Герценом абстрактных философских идей в целях обоснования революции и социализма означает, что философия перестаёт быть здесь собственно философией. Она становится социальной доктриной, теорией революционной борьбы за социализм. Движение мысли вперёд заключалось в том, что признавалась закономерность борьбы в обществе и необходимость рационального просвещения масс наукой. Усвоив диалектику Гегеля он понял, что она - «алгебра революции», но он пошёл дальше, к историческому материализму.

В конце 40-х годов все свои мысли о будущем социалистическом развитии Герцен связывал с Западной Европой. Революция 1848-49 г.г. была важнейшим событием в жизни Герцена. Революцию он воспринял как начало социалистического переворота. Но то, что происходило на глазах Герцена в Париже в 1848 году, совсем не совпадало с его представлением о социалистическом перевороте. Масса народа не была готова к немедленной организации подлинно новой республики. Результатом явилось поражение. Герцена одолевали сомнения в возможности скорого осуществления социализма, но он всё же надеялся, что народ скоро вновь поднимется на борьбу и навсегда покончит со старой цивилизацией. Но надежды Герцена не оправдались. Восприняв восстание парижского пролетариата в июне 1848 года как начало «умирания» Европы и отодвинув установление социализма в западноевропейских странах в неопределённо далёкое будущие, Герцен не прекратил поисков возможностей достижения великого идеала.

Государство, в наибольшей степени способное к социальному преобразованию, Герцен нашёл на родине. «Вера в Россию спасла меня на краю нравственной гибели...» - говорил Герцен 8 . Русские значительно отстали от Европы, исторические события пронеслись над этим народом. Но в этом его и счастье. «Русский народ сохранил свою могучую душу, свой великий национальный характер» 9 . Свой взор он устремил на русскую общину. «Община спасла русский народ от монгольского варварства и от императорской цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хоть и сильно потрясённая, устояла против вмешательства власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе» 10 . В патриархальной общине Герцен и усмотрел средство радикального общественного преобразования, реальный элемент социализма. Герцен разработал теорию «общинного», «крестьянского», «русского» социализма как цельную законченную доктрину. Он считал, что сочетание западноевропейских социалистических идей с русским общинным миром обеспечит победу социализма и обновит западноевропейскую цивилизацию.

Впервые идеи «русского социализма» были изложены Герценом в статье «Россия» (авг. 1848), написанной в форме письма к Г. Гервегу. Сам же термин «русский социализм» возник гораздо позднее: Герцен ввёл его только в 1866 г. в статье «Порядок торжествует!». «Мы русским социализмом называем тот социализм, который идёт от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общего управления, - и идёт вместе с рабочей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремиться социализм вообще и которую подтверждает наука 11 .

Герцен не оставил рассказа о том, каким именно образом совершился в его мысли поворот к новому воззрению, как сложились и развились главные принципы теории «русского социализма». Общий ответ на этот вопрос известен: «русский социализм» возник в результате пережитой Герценом в период революции 1848 года духовой драмы, вследствие разочарования в возможности близкой победы социализма в Западной Европе и стремления отыскать иные возможные пути осуществления социалистического идеала.

В развитии идей можно выделить два главных этапа: 50-е и 60-е годы. Рубежом между ними является 1861 год. Такое деление неполно отражает развитие «русского социализма». Внутри каждого из периодов были определённые вехи, позволяющие проследить это развитие более детально.

Дореформенный период (1849-1960г г.) в развитии идей «русского социализма» начинается в 1849 г. потому, что именно к этому году относится первое более или менее систематизированное их изложение в статье «Россия». Интересно пятое письмо из цикла «Письма из Франции и Италии» (дек. 1847). Герцен выражает сожаление по поводу отсутствия в Европе «деревенской коммуны» подобной русской, и восклицает: «Да здравствует, господа, русское село - будущность его велика» 12 .

В работе «Россия», Россия представляет в современной Европе юный народ, полный сил, народ, у которого нет прошлого, но зато всё впереди. Нет оснований считать, что в своём дальнейшем развитии Россия должна пройти через все те фазы, через которые прошли народы Западной Европы. Эти народы «доработались» до определённых социальных идеалов. Россия по своему быту ближе к этим идеалам, чем Западная Европа: «...то, что является для Запада только надеждой, к которой устремлены усилия, - для нас уже действительный факт, с которого мы начинаем» 13 . Такой «действительный факт», соответствующий идеалу Западной Европы, - русская сельская община. Эта община нуждается, однако, в определённом развитии и изменении, поскольку в современном виде она не представляет удовлетворительного решения проблемы личности и общества: личность в ней подавлена, поглощена обществом. Сохранив на протяжении всей своей истории земельную общину, русский народ «находится ближе к социалистической революции, чем к революции политической» 14 . Что же социалистического нашёл Герцен в общине? Во-первых, демократизм, или «коммунизм» (т.е. коллективность) в управлении жизнью сельской артели. Крестьяне на своих сходках, «на миру», решают общие дела деревни, выбирают местных судей, старосту, который не может поступить вразрез с волей «мира». Это общее управление бытом обусловлено тем, - и это второй момент характеризующий общину в качестве зародыша социализма, - что люди пользуются землёй сообща. Они вместе её обрабатывают, совместно используют луга, пастбища, леса. Это общинное землепользование представлялось Герцену зародышем сознательной коллективной собственности. Элемент социализма Герцен видел также в крестьянском праве на землю, т.е. в праве каждого крестьянина на надел земли, который община должна предоставить ему в пользование. Он не может и не имеет надобности передавать её по наследству. Его сын, едва он достигнет совершеннолетия, приобретает право, даже при жизни отца, потребовать от общины земельный надел. Крестьянин, покидающий на время свою общину, не теряет прав на землю, её можно отнять у него лишь в случае изгнания - это решает мирской сход. Если крестьянин по собственному желанию выходит из общины, то он теряет право на надел. Ему разрешается взять с собой своё движимое имущество. Это право на землю казалось Герцену достаточным условием для жизнедеятельности общины. Оно исключало, по его мнению, возникновение безземельного пролетариата.

Коллективизм общины и право на землю и составляли, по Герцену, те реальные зародыши, из которых, при условии отмены крепостного права и ликвидации самодержавного деспотизма, может развиться социалистическое общество. Герцен полагал, однако, что сама община по себе никакого социализма не представляет. Вследствие своего патриархального характера она в настоящем виде лишена развития; общинное устройство в течение веков усыпляло народную личность, в общине она принижена, её кругозор ограничен жизнью семьи и деревни. Для того чтобы развить общину как зародыш социализма, необходимо приложить к ней западноевропейскую науку, при помощи которой только и можно ликвидировать отрицательные, патриархальные стороны общины.

«Задача новой эпохи, в которую мы входим, - писал Герцен, - развить элемент на основах науки нашего общинного самоуправления до полной свободы лица, минуя те промежуточные формы, которыми по необходимости шло, плутая по неизвестным путям, развитие Запада. Новая жизнь наша должна так заткать в одну ткань эти два наследства, чтоб у свободной личности земля осталась под ногами и чтобы общинник был совершенно свободное лицо» 15 . Таким образом, путь России к социализму через общину Герцен не рассматривал как исключение из опыта общемирового развития. Он рассматривал возможно скорое осуществление в России социализма, прежде всего как помощь мировой революции; ведь она невозможна без уничтожения русского царизма, без раскрепощения России. Европе никогда не суждено быть свободной» 16 . Но Герцен замечает, что в русской жизни есть нечто более высокое, чем община, и более сильное, чем власть. Это «нечто» он усматривает во «внутренней», не вполне сознающей себя силе, которая «независимо от всех внешних событий и вопреки ним, сохранила русский народ и поддержала его несокрушимую веру в себя». Теперь мысль об отсутствии в России прочно установившегося «прошедшего» становится одним из важнейших основоположений «русского социализма».

Разрабатывая теорию «русского социализма», Герцен думал, что ему наконец удалось фактически обосновать социализм. Узрев в общине материальный зародыш общества социального равенства, Герцен полагал, что преодолел утопизм прежних социалистов, что отныне доказана не только справедливость и разумность социализма, но и возможность и реальность его действительного осуществления. Герцен пишет: «...я не вижу причин, почему Россия должна непременно претерпеть все фазы европейского развития, не вижу я также, почему цивилизация будущего должна неизменно подчиняться тем же условиям существования, что и цивилизация прошлого» 17 .

Статья «Россия» - первый набросок идей «русского социализма», именно набросок, беглый очерк, рассчитанный главным образом на то, чтобы привлечь внимание к поставленным в нём проблемам, пробудить интерес к России и указать на необходимость её изучения. С него начинается деятельность Герцена, направленная на то, чтобы «знакомить Европу с Русью».

Одна из крупных вех этой работы отмечена книгой «О развитии революционных идей в России. Первую главу «Россия и Европа» Герцен начинает с упоминания о статье «Россия» и говорит: «...наши взгляды с того времени не изменились» 18 . Главное в данной работе Герцена с точки зрения развития идей «русского социализма» состоит в том, что здесь впервые, и в сущности единственный раз, так систематизировано и последовательно автор пытается обосновать свою идею ходом исторического развития России. Попыткой исторического обоснования идей «русского социализма» Герцен утверждает, что у России «два основания для того, чтобы жить: социалистический элемент и молодость». Он пытался в книге доказать этот тезис об органичности, прочности, не сокрушительности «социалистического элемента» русской жизни - сельской общины. Герцен считал, что история России до настоящего времени лишь «история эмбрионального развития славянского государства», «путь к неведомому будущему, которое начинает брезжить переднею» 19 . Этот тезис занял важное место в теории «русского социализма». Но во внутренней истории страны, в развитии общественных форм и политических учреждений силы и возможности русского народа не выявились с достаточной полнотой. Это показывает весь ход русской истории. Самодержавие и крепостничество - два основных фактора русской жизни, отстранившие народ от активного участия в общественной и политической жизни страны, сковавшие его силы. Идея «молодости» русского народа, которую пытался здесь доказать Герцен, была в сущности формой, в которой выразилось сознание противоречия между фактом экономической и политической отсталости страны и потенциальными возможностями широкого, прогрессивного развития.

Благодаря сельской общине Россия оказалась более способной к социалистическому преобразованию, чем запад.

Герцен просто констатирует здесь тот факт, что община уцелела в ходе русской истории, и делает вывод, что существование общины обеспечивает переход страны к новому, социальному общественному устройству. Существенное значение для теории «русского социализма» имели две идеи, развернутые в этой книге. Это, во-первых, утверждение, что антагонистическая социалистическая структура, характерная для современной России, не была изначально свойственна стране. Она – результат закрепощения крестьян и сложилась, в сущности, вследствие узаконения крепостничества при Петре I. Тем, что Пётр I окончательно оторвал дворянство от народа и пожаловал ему страшную власть над крестьянами, он поселил в народе глубочайший антагонизм, которого раньше не было, а если он и был, то лишь в слабой степени. Позже, в книге «Крещеная собственность» Герцен писал: «Единство жизни русской разорвал петровский переворот. Две России с начала восемнадцатого столетия стали враждебно друг против друга. С одной стороны была Россия правительственная, императорская, богатая деньгами, вооружённая не только штыками, но всеми приказными и полицейскими уловками, взятыми из Германии; с другой стороны - Русь «чёрного народа, бедная, хлебопашенная, общинная, демократичная, безоружная, взятая врасплох, побеждённая, собственно, без боя 20 ». Такой взгляд на происхождение социалистических преобразований в России вёл к неравнозначному смысловому выводу. Его следствием было революционное требование ликвидировать существовавшее «раздвоение» России.

С точки зрения развития идей «русского социализма» интересной представляется содержащаяся в книге «О развитии революционных идей в России» оценка движения декабристов.

Рассматривая это движение как первую, поистине революционную оппозицию самодержавию, Герцен видит в его неудаче не только свидетельство силы, какой располагает русский абсолютизм для борьбы с революцией, но главным образом, следствие «полного разрыва» между «двумя Россиями». После поражения декабристов, невозможными были уже никакие иллюзии: «народ оставался безучастным зрителем 14 декабря».

Великий вопрос русского общественного развития состоял для Герцена в воссоединии связи между «двумя лагерями», он считал, что для решения этого вопроса, нужно привлечение в революцию поземельной собственности, крестьянин может и хочет быть свободным лишь владея собственной землёй. Так намечается у Герцена идея «права на землю» как основа сближения «двух Россий». Идея займёт важное место в его «русском социализме».

Дальнейшее развитие идей «русского социализма» можно найти в письме Герцена к Ж. Мишле «Русский народ и социализм» (1851 г.) Здесь Герцен повторяет ранее сказанные мысли о социализме: «о молодости» русского народа, о его праве на будущее, о том, что право это основано на фактах существования сельской общины, соответствующей социализму «об освобождении земли», уничтожении крепостничества как начале социалистической революции в России. Начиная с этой статьи, теория «русского социализма» основывается не только на факте существования в России сельской общины как «социалистического элемента» в русском общественном устройстве, но и на убеждении в определённой роли данного факта для будущих судеб страны. Роль эта связывается с тем, что Россия - страна сельская, аграрная и такой ей предстоит оставаться и в будущем. В этом письме впервые сформулировано одно из важных положений «русского социализма», что «человек будущего в России - мужик, точно так же, как во Франции работник 21 ».

С такими взглядами на перспективы исторического развития в России связан ряд утопических черт теории «русского социализма», в первую очередь, недооценка значения развития в России промышленности, непонимание прогрессивной роли русских городов.

Проблеме крепостного права посвящены три статьи Герцена под названием «Русское крепостничество» (1852). С точки зрения развития идей «русского социализма» это произведение Герцена интересно в двух отношениях: во-первых, полемикой с Гакстгаузеном по вопросам о характере сельской общинной России: и, во-вторых, постановкой вопросов о том, что развитие России по пути к социализму возможно без образования в ней класса безземельных пролетариев. Гакстгаузен утверждал, что вся общественная и политическая жизнь русского народа основана на патриархальном принципе, что русский народ был первоначально народом кочевым, пастушеским и лишь впоследствии перешёл к земледелию. Главным в патриархальном быте он считал уважение к старосте общины, так как русский народ не мог существовать без главы – царя; русский народ любит авторитет главы семьи, старосты, царя. Герцен опровергал его мнение о сельской общине, политическом устройстве России и характере русского народа.

Развитие идей «русского социализма» в статьях о русском крепостничестве и состояло, прежде всего, в отстаивании представления о русской сельской общине как «социалистическом элементе», вопреки мнению о «патриархальном» характере общины означало вместе с тем утверждение несовместимости свободного развития общины с крепостничеством 22 ».

В «русском крепостничестве» впервые начинают звучать ноты полемики, направленной не против понимания общины в духе «официальной народности», а против либерально-западнического «отрицания» общины. Он пишет в этой работе, что общине ставят в вину несовместимость её с личной свободой. Но разве чувствуется недостаток в этой свободе до отмены Юрьева дня... Разве наряду с постоянными поселениями не развивались подвижные общины - вольная артель и чисто военная община казаков? Неподвластная сельская община оставляла достаточно широкий простор для личной свободы и инициативы. Казачьи общины не поглощали, не подавляли личность 23 ».

В статье «Крещеная собственность» Герцена пишет о том, что «что русская жизнь находила сама в себе средства отчасти восполнить этот недостаток. Сельская жизнь образовывала рядом с неподвижной общиной, хлебопашенной, мирной деревней подвижную общину - военную общину казаков 24 ».

Он отмечал особый характер русского крестьянина определявшийся коммунизмом его общинного устройства и его деревенским самоуправлением. Коммунизм русской деревни лежал, по мнению Герцена, в основе русского социального порядка. Единство, выражающееся в общинном устройстве, спасёт народ русский. Но, в обеих работах он оговаривает, что социалистические стремления не могут найти удовлетворения ни в общинном укладе русской деревни, ни в «республиканском» устройстве казачьих поселений.

Уничтожение общины (а оно неизбежно в случае освобождения крестьян без земли) привело бы к появлению 20-ти миллионов пролетариев, причём пролетариев сельских, которые, по его убеждению, вовсе не являются революционерами, как их городские собратья. Не правы те, утверждает он, «кто радовался бы образованию пролетариата, т.к. видели бы в нём частичку революционного развития, недостаточно быть пролетариатом, чтобы сделать революцию». В этих рассуждениях Герцена выражается характерная для «русского социализма» мысль о возможности избежать в России развития безземельного пролетариата, и тем самым и необеспеченности жизни, которое неотделимо от существования.

Главная забота Герцена состояла в том, как из заграничного далека помочь революции на родине. С этой целью он основал в Лондоне в 1853 году Вольную русскую типографию, которая положила начало русской бесцензурной печати, где стали печатать и распространять отдельные произведения и листовки, способствующие развитию политического самосознания русского общества.

Средством герценовской пропаганды была и работа «О развитии революционных идей в России», и книга-эпопея «Былое и Думы», работа над которой продлилась 6 лет (1852-1858г.г.).

В конце июня 1853 года вышла первая прокламация «Юрьев день! Юрьев день!» с подзаголовком «Русскому дворянству». В прокламации удивительным образом сочетались элементы дворянской революционности с революционным демократизмом. Герцен писал о том, что нет ««роковой необходимости», чтоб каждый шаг вперёд для народа был отмечен грудами трупов. Крещение кровью - великое дело, всякий успех должен непременно пройти через него 25 ».

Новая ориентация герценовских работ на русскую публику проявится не сразу. В журнале «Английская республика», появится работа, занявшая важное место в развитии «русского социализма». Она была написана в форме писем к англичанину и опубликована под названием «Старый мир и Россия». В этой работе повторяются многие его мысли. Речь идёт здесь о юности славян, о русском народе как народе «земледельческом», о сельской общине как «социалистическом элементе» русской жизни, о необходимости сохранить общину и развить «личное начало», о роли дворянства в развитии революционных идей в России. Но самое важное, что эти «Письма» известны в истории русской мысли «классической» постановкой вопроса: «должна ли Россия пройти через все фазы европейского развития или ей предстоит иной путь движения к социализму.

Это первые вехи на пути философско-исторического обоснования главной идеи «русского социализма» - идеи возможности некапиталистического пути развития России. Но это ещё лишь начало такого обоснования, лишь несколько мыслей, соображений. Возможность для России миновать определённые фазы европейского развития Герцен связывает с тем, что фазы эти могут, должны и фактически пережиты Россией, но на особый манер, Россия прошла через эти фазы так сказать, идеально, в сознании своих передовых представлений. «Россия, пишет он, - проделала свою революцию в европейской школе. Дворянство вместе с правительством образуют европейское государство в государстве славянском. Мы прошли через все фазы либерализма, от английского конституционного поклонения 93-му году. Народу не нужно начинать снова этот скорбный труд, проделанный уже Россией 26 ».

Образованная Россия должна теперь раствориться в народе. Русская прогрессивная мысль дошла в политике до социализма, в философии до материализма и отрицания всякой религии. Социализм, утверждает Герцен «снова привёл революционную партию к народу». В изложенных в этой статье рассуждениях Герцена зачатки двух очень существенных для «русского социализма» и его дальнейшего развития идей. Во-первых, попытка философски объяснить возможность для России миновать некоторые стадии европейской истории развития, исходя из соотношения личного и исторического. Во-вторых, подход к мысли о том, что овладение социалистическими идеями Западной Европы необходимое условие для того, чтобы Россия могла прийти к социализму не повторяя историю пути западноевропейских стран, и мысль о необходимости установить связь между выводами западной науки, усвоенными передовым дворянством и народными стремлениями. Он считал, что в России сохранились некоторые черты анархизма. Герцен высоко оценивал роль русского не чиновничьего дворянства. Он писал, что «эти люди самые независимые люди в Европе, они дошли до социалистических идей в политике, до разума в науке, до отрицания и скептицизма в философии 27 ».

В «Письмах» Герцен рисует перспективы будущей революции. «Государство и личность, власть и свобода, коммунизм и эгоизм - вот геркулесовы столбы великой революционной эпопеи. Европа предлагает решения ущербные и дикие. Революция даст синтез этих решений. Социалистические формулы останутся смутными, покуда жизнь их не осуществит. Будущий строй - социализм - он представлял в то время обществом без правительства.

Герцен подчёркивает, что без содействия западных социалистических идей славянские народы никогда не соберутся силами и не перейдут от коммунизма к сознательному социализму.

Он пишет: «Артель и сельская община, раздел прибытка и раздел полей, мирская сходка и соединение сёл в волости, управляющиеся сами собой, - всё это краеугольные камни, на которых создаётся храмина нашего будущего свободно-общинного быта. Но эти краеугольные камни всё же камни, и без западной мысли наш будущий собор останется при одном фундаменте 28 ».

В 1855 году начинает издаваться альманах «Полярная звезда». Высшим достижением революционно-просветительской деятельности Герцена было издание совместно с Н.П. Огарёвым газеты «Колокол» (1857-1867). На первый план в деятельности Герцена начинает выдвигаться революционная агитация за уничтожение крепостничества.

«Особенность, самобытность России - считает Герцен, составляет сельская община, существующая на протяжении веков». Он считал вполне возможной в России крестьянскую революцию и представлял её себе в виде новой пугачёвщины. Но совершенно определённо заявлял, что предпочитает мирный путь уничтожения крепостничества, что опыт революции 1848 г. внушил ему «отвращение от кровавых переворотов». Герцен обращает свои взоры к русскому образованному дворянству. Он полагал, что именно в слое определённого дворянства таится зародыш и умственные центры грядущей революции.

В 1857 году в теории «русского социализма» окончательно формируется идея «права» крестьян на землю. Освобождение крестьян в России может и должно быть осуществлено как освобождение с землёй, Герцен говорит, что мужик хочет получить лишь мирскую землю, которую он приобрёл правом работы. «Мужик русский не верит, чтобы мирская земля могла принадлежать иному нежели миру, он скорее верит, что он сам принадлежит земле, нежели что землю можно отнять у мира. Это чрезвычайно важно».

Таким образом, ко времени крестьянской реформы 1861 года главные идеи русского социализма были выработаны и многократно повторены. Основными компонентами теории в конце 50-х годов были: признание особого по сравнению с западноевропейскими странами пути России к социализму; убеждение, что Россия более способна к социальной революции, чем эти страны; оценка сельской общины как зародыша социалистической организации и указания на те её качества, которые позволяют видеть в ней такой зародыш; утверждение, что освобождение крестьян с землёй должно стать началом, первым шагом социалистического переворота.

Для дореформенного периода было характерно большее сосредоточение Герцена на социально-экономическом аспекте теории.

После реформы 1861 г. надежды Герцена на уничтожение крепостничества, которое откроет прямую дорогу развитию страны к социализму, не сбылось. «Освобождение» оказалось половинчатым, недовольство крестьян было совершенно очевидно. В публицистике 60-х годов всё ярче сказываются революционно-демократические тенденции, предчувствие крестьянской революции. Одним из существенных сдвигов в мыслях Герцена после реформы 1861 года состоял в отказе от надежд на среднее дворянство как на идейный и организаторский фермент движения России к «русскому социализму». Доказательство того, что после реформы Россия не утратила возможности перейти к социализму, минуя капитализм, составляет важную сторону развития теории «русского социализма» в 60-х годах. Пореформенное десятилетие вносит в теорию дополнения. Интересны две работы Герцена этого периода - «Письма путешественнику» (сер. 1865 года) и статья «К концу года». Герцен намечает два пути движения к социализму - «для запада социализм - заходящее солнце, для русского народа - восходящее 29 ».

Окончательное изучение в конце 60-х годов, ставшее необходимостью для развития теории встречалось с серьёзными трудностями в вопросе экономической, социальной и политической жизни России. Изучать эту жизнь за границей становилось всё трудней, тем более, что живые связи «Колокола» с Россией слабели с каждым днём.

Последний раз Герцен обращается к вопросу о социализме и социалистическом перевороте в письмах «К старому товарищу». Вопрос о средствах социального преобразования составляет основную тему «писем». Серьёзный вопрос современности один, утверждал Герцен, - это вопрос о социализме.

И всё же «русский социализм» Герцена был утопией, ошибкой. Он не понимал того, что невозможно от отношений по форме примитивно-общинных, а по существу феодальных непосредственно перепрыгнуть к социализму. Невозможно потому, что социализм требует для своего построения значительного материально-технического развития, которое дало бы обществу возможность решить социальные задачи.

Россия: критика исторического опыта. Том1 Ахиезер Александр Самойлович

Общинный и государственный социализм

Ленин пытался отождествить по сути две разнородные, вступающие друг с другом в конфликт расколотые части общества, два расколотых пласта культуры. Он старался связать общинное движение с движением государственного производства, основанного на государственной собственности, что также было мощной традицией, унаследованной от прошлого. Соединяя общинное, соборное начало и государственное, Ленин, по сути дела, отождествлял идеи общинного социализма, т. е. социализма безгосударственной жизни множества крестьянских сообществ, и государственный социализм, где эти же люди добровольно соглашаются на авторитарную государственную власть, обеспечивающую защиту всеобщей уравнительности. Ленин выступил как человек, искренне верящий в реальный синкретизм такого тождества.

Однако такое тождество для современного сознания в отличие от древнего не было задано как естественное, но стало некоторой задачей, требующей воплощения. Эту задачу должен был решать рабочий класс, который в идеологии играет роль трикстера, медиатора, соединяющего распадающиеся элементы целого, и, следовательно, в известном смысле является носителем государственного и одновременно общинного социализма. Псевдосинкретизм в отличие от синкретизма переносил центр тяжести на социальные институты, социальные группы, способные обеспечить это тождество. В государстве рабочих, как назвало себя общество после 1917 года, наука не заинтересовалась тем, что в старой России постепенно складывалось массовое артельное движение, где работники объединялись между собой для эффективной производственной деятельности, экстраполируя на свою работу древние общинные принципы. В 80–90–х годах прошлого века существовало бесчисленное количество артелей: рыболовецких, охотничьих, торговых, строительных, крючников, точильщиков, маляров, лодочников, брошюровочных и переплетных, старательских, ловли дров на реках, биндюжников, гребцов, полотеров, пильщиков и т. д. Этот список можно было бы значительно расширить. Известны случаи, хотя и немногочисленные, когда еще во времена крепостного права производственная артель рабочих «с полным успехом вела» «сложное фабричное дело» в результате договора с владельцем за «цены с выработанного продукта» . Любопытно, что иногда эти артели выступали как владельцы предприятий. Например, в Царевококшайском уезде Казанской губернии из 300 заводов смолокурения только 20 имело по одному хозяину, тогда как на остальных заводах работали артельщики от 2 до 13 человек .

Следовательно, в стране шел определенный процесс овладения общинными формами многочисленных умножающихся специализированных форм деятельности. Он, естественно, давал определенные основания для отождествления рабочих и крестьян как субъектов общинных форм жизни и истолкования самоуправления как основы общинного социализма со всеми вытекающими последствиями. Это давало основание включать их в общую концепцию синкретического социализма.

Существование этих артелей, охватывавших несельскохозяйственные формы производства, дает основание для предположения, что при благоприятных условиях и неограниченности исторического времени эти формы могли овладевать все более сложными производствами и в конечном итоге создать некоторое самобытное общество, сочетающее реальное экономическое развитие с общинными формами, чему дает пример Япония. Однако против этой гипотезы можно выдвинуть ряд возражений. Прежде всего, развитие все более сложных напряженных форм труда могло все больше входить в противоречие с консерватизмом общинных форм. Кроме того, эти артели вряд ли могли выдержать реальную конкуренцию с индивидуальной инициативой, выстоять в конкуренции с монопольным государственным производством. Поражение артелей было бы одновременно поражением почвенных сил, которые пытались распространиться и на город, овладеть новыми формами труда. Скопление рабочих на крупных предприятиях позволило Ленину рассматривать их как представителей государственного социализма, сохранивших, однако, общинную способность к самоуправлению.

Псевдосинкретизм накладывает вето на возможность видеть здесь противоречие, раскол. Но лежащая в основе псевдосинкретизма идея единства общинного и государственного социализма не могла не подвергаться испытаниям при каждом повороте массовых нравственных процессов. На втором этапе советской государственности, в условиях массового стремления избежать анархии, прибегая к помощи высшей власти, Ленин пытался перестроить мозаику псевдосинкретизма. Теперь на первый план выдвигалась уже не идея массового творчества низов, соборность, а согласие миллионов на авторитаризм, т. е. господство основного заблуждения интеллигенции инверсионным образом сменилось господством основного заблуждения массового сознания - веры в начальство, которое все может. Происшедшее было попыткой преодолеть социокультурное противоречие между социальными отношениями соборного типа, охватившими все общество, и массовыми ценностями сохранения стабильности и порядка, между социальными отношениями локалистского типа и отношениями, олицетворяющими этот порядок, между локалистскими субкультурами и ценностями общества в целом. Этот поворот был более четким, более последовательным и одновременно модифицированным повторением поворота от господства соборного идеала к раннему умеренному авторитаризму первого глобального периода, т. е. перехода от Киевской Руси к Московскому государству. Тогда первое лицо не управляло как абсолютный властитель. Царь управлял совместно с боярами, что могло рассматриваться как коллегиальный авторитаризм.

Массовый поворот к авторитаризму, который соответствующим образом интерпретировался правящей элитой, был вызван мощным ростом дискомфортного состояния, связанным с гражданской войной. Попытки управлять атомизированными предприятиями, регионами полностью обанкротились. «Прошло еще несколько месяцев, пока руководители рабочих организаций на местах убедились в большей целесообразности и правильности» противоположного порядка, т. е. административно-авторитарного. Аналогичный поворот имел место в деревне. Ю. Ларин изображает этот процесс как выход власти «из–под сапога деревенского кулака. …Тот натуральный налог, провести который мы были бессильны в прошлом декабре, теперь принимается в ЦИК единогласно» . Рост конфликтной ситуации в стране, невозможность спокойно жить в локальных мирах крайне осложняли ситуацию. Передел земли уменьшил производство хлеба. «Крупные земледельческие хозяйства, дававшие высокие урожаи, представляющие собою большую ценность, снабжавшие рынок большим количеством продуктов, были «разорваны на части», были уничтожены» . Следовательно, укрепились формы земледелия, которые еще недавно специалисты называли первобытными .

Эта проблема не является изолированной, она связана с недоразвитостью экономических отношений. «Рынка нет, так как при существующих условиях сельское хозяйство в такой степени бездоходно, что не может служить для надежного помещения капиталов» . Бедные натуральные хозяйства не ставили своей задачей следовать за растущими потребностями общества, не отличались склонностью к развитию, результатом чего и было уменьшение товарного хлеба. Деревня всегда, когда не было прямого и настойчивого изъятия натурального продукта, на кризис в обществе отвечала замыканием в себе, отказом от фактически даровой передачи продуктов своего труда городу, государству. Это было во времена упадка раннего идеала всеобщего согласия первого периода, когда крестьяне прекратили подвоз в город продовольствия, сена, дров, за которые им пытались платить медью вместо серебра. Это имело место и во время первой мировой войны, когда выявилось, что деньги не нужны, так как за них ничего не купишь.

«На вопрос: отчего не продаете? - один ответ: сами едим, ребятам нужно» . Раньше ведь недопотребляли, чтобы продать, иметь деньги, чтобы заплатить в казну, а также на водку, которая теперь была запрещена. Эти эфемерные подпорки рынка в условиях разрухи рухнули, что означало резкое обострение раскола, рост конфликтов в каждой точке общества, создавало условия для гражданской войны.

В этой ситуации крестьянство, стремясь сохранить уравнительное распределение земли и боясь возврата частной собственности, поддерживало новую власть, что практически обеспечивало согласие на авторитаризм. Это не означало, что массовое недовольство властью исчезло. Но оно могло иметь решающее значение лишь тогда, когда несло в себе реальную альтернативу, возможность хотя бы на ограниченное время решить медиационную задачу. Недовольство проявлялось в стремлении к общему порядку, «к тишине и покою», в попытке покончить с произволом власти на местах в пользу центрального руководства, нового харизматического вождя - Ленина, который возглавил борьбу с кривдой собственников, «кадетов». Переход к авторитаризму не привел, как это было в прошлом глобальном периоде в Киевской Руси, к краху государственности. Не последнюю роль в этом, очевидно, сыграла гибкость псевдосинкретизма, который оказался идеологически и организационно подготовлен к такой возможности.

Из книги Против невозможного (сборник статей о культуре) автора Колташов Василий Георгиевич

Творец и социализм. Крушение СССР стало для многих поколений и крушением надежд. Однако время исторической катастрофы превратилось за полтора десятилетия мук в эпоху новой надежды. Превратилось, вырастая из неизбежности будущего, справедливого и свободного общества.

Из книги Нацизм и культура [Идеология и культура национал-социализма автора Моссе Джордж

Из книги Политэкономия соцреализма автора Добренко Евгений

Из книги Музеи Петербурга. Большие и маленькие автора Первушина Елена Владимировна

Из книги «Крушение кумиров», или Одоление соблазнов автора Кантор Владимир Карлович

Из книги Психология национальной нетерпимости автора Чернявская Юлия Виссарионовна

Из книги История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней автора Ходжсон Маршалл Гудвин Симмс

Часть первая Социализм как воля и представление - Думать теперь нельзя, товарищ политком! – возражал Пухов. - Это почему нельзя? - Для силы мысли пищи не хватает: паек мал! – разъяснял Пухов. - Ты, Пухов, настоящий очковтиратель! – кончал беседу комиссар и опускал глаза в

Из книги Русская литература XIX–XX веков: историософский текст автора Бражников И. Л.

Государственный Эрмитаж Главный музейный комплексДворцовая площадь, 2.Тел.: 710-98-45, 571-34-65, 710-90-79.Станции метро: «Невский проспект», «Гостиный двор».Время работы: вторник – суббота – 10.30–18.00, воскресенье – 10.30–17.00, выходной день – понедельник.Кассы закрываются за час до

Из книги Когда рыбы встречают птиц. Люди, книги, кино автора Чанцев Александр Владимирович

Государственный литературно-мемориальный музей М.М. Зощенко (Государственный литературный музей ХХ века) Улица Малая Конюшенная, 4/2, кв. 119.Тел.: 311-78-19.Станция метро: «Невский проспект».Время работы: ежедневно – 10.30–18.00, выходные дни – понедельник и последняя среда

Из книги Кровавый век автора Попович Мирослав Владимирович

6. Кто способен на социализм? Реформы или революция Если Европа изжила в себе революционные потенции, хотя и доработалась до самой идеи социализма, то кто же способен реализовать эту идею? Книга «О развитии революционных идей в России» решала именно эту проблему. Тютчев

Из книги автора

Василий Гроссман. Антисемитизм и национал-социализм Человеческое сознание устроено столь несчастным, а может быть, счастливым образом, что люди, прочитавшие в газете либо услышавшие по радио сообщение и известие о гибели миллионов людей, не могут объять значение

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Наследие Ленина, или «Коренное изменение точки зрения на социализм» Ленинская оценка нового курса как не просто новой экономической политики, а именно «коренного изменения точки зрения на социализм» складывалась постепенно. Поначалу НЭП имел скромные и чисто

Народничество было тем направлением в русском освободительном движении, которому реформы Александра II (отмена крепостного права в 1861 г. и др.) представлялись совершенно недостаточными. «Народ освобожден, но счастлив ли народ?» - этот знаменитый вопрос Н.А. Некрасова задавала вся народническая Россия. Народники требовали реформ «снизу» - и не просто реформ, а реформ, касающихся всей системы экономической и политической жизни России.

«Хождение в народ», в связи с которым можно говорить о народничестве как общественно-политическом движении, - чисто российский феномен. Весной 1874 г. тысячи русских юношей и девушек из разночинной среды, изменив имена и документы, отправились в деревни и села, «в народ», устанавливать с ним прямой контакт. Они хотели, с одной стороны, войти в народ, стать его частью, самим научиться народной мудрости. С другой - приобщить народ к благам просвещения и цивилизации и тем самым подготовить почву для грядущей революции.

Почва для такого народопоклонства, стремление пробудить народ и уверенность в том, что он пробудится, была подготовлена идеологами «русского социализма», прежде всего Александром Ивановичем Герценом (1812-1870) и Николаем Гавриловичем Чернышевским (1828- 1889). Оба они видели в общине средство спасения России от всех бед и опасностей в прошлом и настоящем, ячейку, готовую воспринять социализм. Наиболее определенно это выражено в письме Герцена французскому историку И. Мишле в 1851 г. «Община спасла русский народ от монгольского варварства и от императорской цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии, - утверждает Герцен. - Общинная организация, хоть и сильно потрясенная, устояла против вмешательств власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе. Это обстоятельство бесконечно важно для России» 1 .

Десять лет, с 1857 по 1867 г., сначала в Лондоне, а затем в Женеве бил «Колокол» - первая русская революционная газета, издававшаяся А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Она пользовалась большим влиянием во многих сферах русского общества, имела своих добровольных корреспондентов в России. До 1861 г. газета выступала с позиций демократических требований - освобождения крестьян с землей, отмены цензуры и телесных наказаний, а затем с позиций революционно- демократической программы.

Говоря о состоянии общественно-политической мысли 40-70-х гг. в России, нельзя не сказать о великом русском писателе Федоре Михайловиче Достоевском (1821-1881). Личная судьба этого человека (за участие в социалистическом кружке М.В. Петрашевского он был приговорен к смертной казни, отмененной лишь в последнюю минуту перед расстрелом, затем испытал четыре года каторги в Сибири и около пяти лет ссыльной солдатской муштры) обострила его интерес к социально-политическим учениям, придала трагический характер его восприятию страданий народа и подавления человеческой личности. Достоевский справедливо считается создателем жанра идеологического романа, в художественной форме показывающего, как «логическая идея превращается в страстное чувство». Все его романы - «Преступление и наказание» (1866 г.), «Идиот» (1868 г.), «Бесы» (1871-1872 гг.), «Подросток» (1875 г.), «Братья Карамазовы» (1879-1880 гг.) - устами своих персонажей рассказывают об острой борьбе идей в российском обществе - философских, политических, нравственных. Русский писатель Д.С. Мережковский в 1907 г. писал: «Если кто-нибудь накликал революцию на Россию, как волшебники накликали бурю, то это, конечно, Достоевский. От Раскольникова до Ивана Карамазова, все его любимые герои - политические и религиозные мятежники, преступники законов человеческих и Божеских... Бунт против порядка человеческого ведет их к бунту против порядка Божеского» .

Народники пошли в народ в надежде поднять его на бунт против бесчеловечных порядков в России. Однако народ остался вне политического движения, называвшегося народничеством. Крестьяне встретили молодых народников с явным непониманием, настороженно. Речи о революции большого впечатления на них не произвели. Нередко крестьяне сдавали пришельцев местным властям. Все это привело к тому, что часть народников, разочаровавшись в народе, отошла от революционной борьбы. Другая часть, напротив, сделала ставку на собственные силы. В 1876 г. в Петербурге была создана революционная народническая организация «Земля и воля», которая спустя три года вследствие внутренних идейных разногласий (в основном между так называемыми деревенщиками и политиками) раскололась на две организации - «Народную волю» и «Черный передел».

Народничество не было и не могло быть однородным ни как политическое движение, ни с точки зрения политических идеологий. В нем сразу же обозначились два направления - либеральное и революционное, а в последнем три основных течения - бунтарско-анархическое (М.А. Бакунин), реформистко-пропагандистское (П.Л. Лавров) и заговорщическо-бланкистское (П.Н. Ткачев).

Народнические организации имели свои печатные органы - газеты или журналы, издававшиеся за границей, в Европе. Имели они и свои программы или программные заявления, сравнение которых представляет несомненный интерес.

Так, в программе организации «Земля и воля» говорилось о том, что «существующий ныне государственный строй противоречит духу русского народа, который в течение истории доказал свое стремление к полной автономии общин». Поэтому революционеры «должны добиваться перенесения всех общественных функций в руки общины, ее полного самоуправления». Подчеркивалось, что «правовые народные воззрения признают несправедливым тот порядок, при котором земля отчуждается в частную собственность». Поэтому революционеры «должны требовать перехода всей земли в руки сельского рабочего сословия и равномерного ее распределения». Составители программы особо подчеркивали, что исторически выработанная формула «земля и воля» может быть воплощена в жизнь «только путем насильственного переворота», предполагающего, в части дезорганизаторской, «систематическое истребление наиболее зловредных или выдающихся лиц из правительства» .

Программа Исполнительного комитета организации «Народная воля » в целом выдержана в похожих - критических в отношении к государству и верховной власти - тонах. Даже идея «демократического политического переворота как средства социальной реформы» сочетается с признанием необходимости террористической деятельности и уничтожения «наиболее вредных лиц правительства» . И только позитивная часть программы выглядит более содержательной. Она предусматривала учреждение народного представительства в лице Учредительного собрания; широкое областное самоуправление, обеспеченное выборностью всех должностей; принадлежность земли народу; систему мер, имеющих целью передать в руки рабочих все заводы и фабрики; обеспечение полной свободы совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и избирательной агитации; всеобщее избирательное право без сословных и имущественных ограничений и некоторые другие меры.

Программа организации « Черный передел » (которой служила написанная Г.В. Плехановым передовая статья первого номера одноименной нелегальной газеты) выглядит на фоне первых двух более спокойной, выдержанной в духе исторического обозрения взаимоотношений государства и народа, власти и общества. «До сих пор русское государство оставалось победителем в его борьбе с народом, - пишет автор статьи-программы, - но кто возьмется высчитать шансы этой борьбы в будущем?»

Признавая, что «разрушение государственной организации должно составлять первую задачу» революционеров, Плеханов тут же приводит выражение «природа не делает скачков» и подчеркивает, что оно одинаково применимо как к сфере явлений собственно природных, так и к развитию человеческих обществ. Плеханов утверждает, что каждый общественный деятель «должен стремиться провести в общество максимум необходимых и возможных реформ, должен быть радикалом». Но каким радикалом? Вот ответ Плеханова-народника, начавшего испытывать влияние исторического материализма Маркса: «Так как экономические отношения в обществе признаются основанием всех остальных, коренною причиною не только всех явлений политической жизни, но и умственного и нравственного склада его членов, то радикализм прежде всего должен стать, по нашему мнению, радикализмом экономическим» . Причем, продолжает Плеханов, усилия реформатора-радикала должны направляться главным образом на максимальное изменение к лучшему общественно-экономического строя, не справляясь о том, мирно или с применением насилия может совершиться это изменение.

«Черный передел» Плеханова - документ частью народнический, частью марксистский. Когда Плеханов говорит, что вся внутренняя история России есть длинное, полное трагизма повествование о борьбе «на жизнь и смерть» между полярно противоположными принципами - народнообщинного и государственно-индивидуалистического общежития, когда он говорит, что от решения крестьянского вопроса зависит решение всех остальных вопросов, - это говорит Плеханов- народник. Когда же он признает социализм «последним словом науки о человеческом обществе», это признание делает Плеханов-марксист или, точнее, народник, переходящий на позиции марксизма.

Картина революционного народничества будет не полной, если не сказать еще об одной тайной организации, о степени радикализма которой можно судить по ее названию - «Народная расправа » (она имела также дополненное, уточненное название - «Топор или народная расправа»), во главе с С.Г. Нечаевым. Он составил «Катехизис революционера», единственный в своем роде документ, в котором есть такие слова: «Революционер - обреченный человек. Он не имеет личных интересов, дел, чувств, привязанностей, собственности, даже имени. Все в нем захвачено одним исключительным интересом, одной мыслью, одной страстью: революцией» . Н.А. Бердяев так характеризовал Нечаева: «Фанатик, дошедший до изуверства. Он готов сжечь другого, но согласен в любой момент и сам сгореть. Нечаев напугал всех. Революционеры и социалисты всех оттенков от него отреклись и нашли, что он компрометирует дело революции и социализма». Нечаевская организация не просто выступала за террор (это было общим местом большинства революционных программ), она провозгласила настоящий культ террора.

Перейдем теперь к краткому изложению политических воззрений главных идеологов революционного народничества - Н.А. Бакунина, П.Н. Ткачева, П.Л. Лаврова.

Михаил Александрович Бакунин (1814-1876) вошел в историю политических учений как мыслитель- анархист, отрицавший государство, всякую власть вообще. Причем в отличие от марксистов, тоже отрицавших государство, но только в отдаленном коммунистическом будущем, Бакунин требовал немедленного упразднения государства после победы народной революции.

Исходная предпосылка его отрицания государства (антиэтатизма) довольно проста: государство - это зло, всегда и при всех условиях.

Оно есть «сговор эксплуататоров», мать для богатых, злая мачеха для рабочего люда. Оно - «коренное начало всякого разврата». Основной принцип политики государства - это преступление. С этих позиций Бакунин подверг осмеянию все этатистские теории. Он писал: «Всякая последовательная и искренняя теория государства существенно основана на принципе высшей власти, т.е. на той теологической, метафизической и политической идее, что массы, будучи сами вечно не способны к самоуправлению, должны всегда пребывать под благодетельным игом мудрости и справедливости, которые тем или иным способом налагаются на них сверху» 1 .

Главная тема его политических сочинений - «Федерализм, социализм и антитеологизм», «Государственность и анархия», большого письма к С.Г. Нечаеву от 2 июня 1870 г. и др. - это Россия, ее народ, и прежде всего крестьянство. Он пишет и о рабочих людях, но крестьянство - его самая большая боль и самая большая надежда. Явно разочарованный тем, что народ не восстал против царизма («видно, чаша его страданий и мера его терпения еще не переполнились»), Бакунин ищет причины этому. В процессе своего поиска он обращает внимание на противоречивый характер народного крестьянского сознания, выработанных им идеалов.

Бакунин отмечает шесть «главных черт» русского народного идеала - три хорошие и три дурные. Хорошие черты следующие: первая - убеждение, что вся земля принадлежит народу, орошающему ее своим потом и оплодотворяющему ее своим трудом; вторая - убеждение, что право на пользование землей принадлежит не отдельному лицу, а целой общине, сельскому миру, разделяющему ее временно между отдельными лицами; третья - признание общинного самоуправления и враждебного отношения общины к государству. Однако три дурные черты - патриархальность, поглощение лица миром и вера в царя - сильно омрачают русский народный идеал и замедляют его осуществление.

Против этих-то отрицательных черт народного идеала и должны бороться «всеми силами» русские революционеры, и такая борьба «тем возможнее, что она уже существует в самом народе». Комментируя эти высказывания, Г.В. Плеханов позже скажет, что Бакунин «был очень недалек от вполне правильной постановки вопроса о шансах социально-революционного движения в России и от серьезного критического отношения к характеру и «идеалам» нашего народа. Такого критического отношения именно и недоставало русским общественным деятелям» .

Хорошо понимая, что народ «искусственно возбудить невозможно», Бакунин тем не менее хочет «соединить множество частных крестьянских бунтов в один общий всенародный». При этом он вспоминает историю и указывает на то, что всякий раз, когда народный бунт удавался (при Разине и при Пугачеве), «хоть на некоторое время народ делал одно: забирал всю землю в общинное владение, отправлял к черту дворян-помещиков, царских чиновников, а иногда и попов и организовывал свою большую общину» .

В своем желании приблизить день революции он не знал меры. У него даже мелькала мысль использовать «разбойнический мир» (в развернутой формулировке - «казачий воровско-разбойнический и бродяжнический мир») как «орудие народной революции». Правда, Бакунин оговаривался, что, признавая необходимость привлечения этого мира к делу революции, сам он «вполне сознает свою полнейшую неспособность к нему».

Говоря в целом о революционной программе Бакунина для России, отметим следующее. При всей справедливости его критики в адрес теорий государства и верховной власти за их слабости и недоговоренности, его собственная программа революции не была свободна от неясностей. Веря в революционно-стихийные силы народа, в его творчество в деле самоуправления, Бакунин, случалось, говорил о «диктатуре» как способе отрицания государства и власти. В письме к С. Г. Нечаеву от 2 июня 1870 г. он так изложил свое политическое кредо: «Всецелостное разрушение государственно-юридического мира и всей так называемой буржуазной цивилизации посредством народностихийной революции, невидимо руководимой отнюдь не официальною, но безыменною и коллективною диктатурою друзей полнейшего народного освобождения из-под всякого ига, крепко сплоченных в тайное общество и действующих всегда и везде ради единой цели, по единой программе».

Ни здесь, ни в других местах Бакунин не поясняет, что значит это «невидимое», «безыменное» коллективное руководство народностихийной революцией; как из «диктатуры друзей народа» вырастает народное самоуправление.

В заключение рассказа о политических взглядах Бакунина следует сказать, что он был не только одним из основоположников идеологии русского бунтарства, русской революции. Прожив большую часть жизни в Европе и приняв там непосредственное участие в ряде революционных выступлений, он был идеологом интернациональной, всемирной революции. Ему принадлежат слова: «У нас нет отечества. Наше отечество - всемирная революция». Своему другу Н.П. Огареву он писал в 1870 г.: «Ты только русский, а я интернационал».

Говоря об общеевропейской революции, включающей и русскую революцию, Бакунин выдвинул идею образования Соединенных Штатов Европы как федерации, члены которой должны будут «направлять все свои усилия к переустройству своих отечеств, дабы заменить в них старую организацию, основанную сверху донизу на насилии и принципе власти, новой организацией, не имеющей другого основания, как интересы, потребности и естественные влечения населений» 1 .

Петр Никитич Ткачев (1844-1885) был не просто одним из идеологов революционного народничества, он был идеологом якобинского, т.е. самого революционного, направления в революционном народничестве. Он не только признавал террор как средство борьбы против самодержавной царской власти. Это признавали многие народники. Ткачев и его сторонники заявляли: «В настоящее время наша единственная задача - терроризировать и дезорганизовать правительственную власть». Девизом издаваемого им с 1875 по 1881 г. в Женеве журнала «Набат» были слова: «Теперь или очень нескоро, быть может, никогда».

Написанная Ткачевым программа журнала начинается так: «Когда при зареве пожара раздается звон набата, каждый бросает свой дом и спешит на пожарище для того, чтобы спасать достояние и жизнь ближнего; отвлеченная идея солидарности человеческих интересов вступает здесь во всей ее реальной силе и простоте... Потому-то те минуты, когда он раздается, бывают обыкновенно лучшими минутами в народной жизни, несмотря на то, что это - минуты величайших народных бедствий. Мы переживаем теперь такие минуты. Пришло время ударить в набат» .

Ткачев критикует тех народников, которые, признавая необходимость революции, считали, что она должна произойти тогда, когда если не весь народ, то, во всяком случае, большинство его осознает и поймет свои потребности. Высмеивая такое видение и ожидание революции, он замечает, что даже 111 Отделению (царской охранке), впадающему в исступление при одном слове «революция», такая революция не может быть страшной. Напротив, его прямой интерес состоит в том, чтобы пропагандировать ее идеи. Переходя на более серьезный тон, Ткачев говорит, что ожидаемое народниками большинство не сможет сразу осознать и тем более удовлетворить все свои потребности. Оно сначала осознает одну потребность и возможность удовлетворить ее, потом вторую, третью и т.д. И когда большинство дойдет наконец до осознания своей последней потребности, бороться уже ни с кем не придется.

Позиция Ткачева состоит в том, что революцию делает меньшинство, даже небольшая группа людей; делает быстро, энергично, не думая о последствиях. Революционный взрыв, считает он, происходит не в силу какого-нибудь ясного понимания и сознания, а в силу накопившегося чувства недовольства, озлобления, в силу невыносимости гнета. И вот тогда, уже в процессе взрыва, меньшинство старается придать ему осмысленный, разумный характер, направляет его к известным целям.

Следует подчеркнуть одно принципиальное отличие революционной программы Ткачева от революционной программы Бакунина и анархизма вообще. Если последний, как говорилось выше, стоял за немедленное уничтожение победоносной народной революцией всякой государственности и всякой власти, то Ткачев придерживался другого мнения. «Революционная партия все яснее и яснее начинает сознавать, - писал он, - что без захвата государственной власти в свои руки невозможно произвести в существующем строе общества никаких прочных и радикальных изменений, что социалистические идеалы, несмотря на всю их истинность и разумность, до тех пор останутся несбыточными утопиями, пока они не будут опираться на силу, пока их не прикроет и не поддержит авторитет власти» .

Развивая эту идею, Ткачев излагает свое видение нового «революционного государства» и его основных функций. Он пишет, что сам по себе захват политической власти - это еще не революция, а только ее прелюдия. Настоящая революция предполагает создание нового революционного государства, которое, с одной стороны, борется и уничтожает консервативные и реакционные элементы общества, упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, с другой - вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию. «Обе эти функции революционного государства должны быть строго разграничены», - подчеркивает Ткачев. Если первая осуществляется преимущественно насилием и стремится к быстроте и единству в действиях, то вторая функция осуществляется убеждением и имеет в виду прочность вводимых в жизнь перемен. Ткачев считает необходимым, чтобы революционное государство окружило себя органами народного правительства - Народной Думой и др. Но политическая власть должна находиться в руках революционной партии.

И словно спохватившись, что он слишком много говорит о том, что будет после насильственного переворота, Ткачев разъясняет: и до такого переворота революционная партия должна готовить захват власти наверху и народный бунт внизу. Вот его установка на этот счет: «Местный народный бунт, не сопровождающийся одновременным нападением на центр власти, не имеет никаких шансов на успех, точно так же нападение на центр власти и захват ее в революционные руки, не сопровождающийся народным бунтом (хотя бы и местным), лишь при крайне благоприятных обстоятельствах может привести к каким-нибудь положительным, прочным результатам» .

Ткачев предлагает изменить форму организации революционных сил: с одной стороны, более централизовать их, с другой - облечь большей тайной их деятельность.

Петру Лавровичу Лаврову (1823- 1900) было суждено прожить более долгую жизнь, чем Бакунину и Ткачеву. Войдя в народническое движение в момент его зарождения, являясь активным участником в период его расцвета, Лавров стал свидетелем упадка идеологии народничества, чему в немалой степени поспособствовали русские марксисты.

Биография Лаврова типична для революционеров той поры. С молодости он глубоко воспринял социалистические убеждения и был близок к революционным активистам. Вступил в организацию «Земля и воля». Затем ссылка и побег из нее прямо в Париж. Лавров стал членом I Интернационала, активным участником Парижской коммуны. Редактировал ряд журналов и изданий: «Вперед!», «Русская социально-революционная библиотека», «Вестник народной воли», «Материалы для истории русского социально-революционного движения».

Его главное произведение «Исторические письма» было написано в годы ссылки и оказало большое воздействие на современников, и прежде всего на разночинную молодежь. В нем была сформулирована идея «уплаты долга народу»: «Дорого заплатило человечество за то, чтобы несколько мыслителей в своем кабинете могли говорить о прогрессе. Если бы... вычислить, сколько потерянных жизней... приходится на каждую личность, ныне живущую человеческой жизнью, наши современники ужаснулись бы при мысли, какой капитал крови и труда израсходован на их развитие».

Далее Лавров делает вывод, который звучит как прямой призыв к служению народу: «Я сниму с себя ответственность за кровавую цену своего развития, если употреблю это самое развитие на то, чтобы уменьшить зло в настоящем и будущем».

Служение народу, борьба против зла в существующем обществе по силам далеко не каждому человеку. Лучше всего это делает развитая в умственном и нравственном отношениях, критически настроенная личность. Лавров пишет: «Потребность критического взгляда, уверенность в неизменности законов природы, понимание тождества справедливости с личной пользой - это условия умственного развития; систематическая наука и справедливый общественный строй - это конечная цель его» .

«Критически мыслящая личность», предполагающая, естественно, некритически мыслящую массу, - это лавровский вариант известной (и не только в России) теории «героев и толпы».

Позже, во второй половине 70-х гг., выступая на страницах зарубежной русской печати и находясь под влиянием революционного учения Маркса, Лавров подверг критике как бунтарско-анархистское (Бакунин), так и заговорщическо-бланкистское (Ткачев) течения в народничестве. Он настойчиво подчеркивал необходимость тщательной подготовки революции. В противоположность Бакунину Лавров считал, что нельзя искусственно «торопить» революционный взрыв, его можно и нужно приближать организационной и пропагандистской работой. Революционеры-руководители всегда обязаны помнить, «как тяжело ложатся всякие общественные потрясения именно на самое бедное большинство, которое приносит при этом значительные жертвы» .

Полемизируя с Ткачевым и его сторонниками, Лавров призывал оставить «устарелое мнение, что народу могут быть навязаны революционные идеи, выработанные небольшой группою более развитого меньшинства, что социалисты-революционеры, свергнув удачным порывом центральное правительство, могут стать на его место и ввести законодательным путем новый строй, облагодетельствовав им неподготовленные массы. Мы не хотим новой насильственной власти на смену старой, каков бы ни был источник новой власти. Будущий строй русского общества... должен воплотить в дело потребности большинства, им самим созданные и понятые» .

Влияние марксизма на взгляды Лаврова можно усмотреть и в том, что «ранний» Лавров категорически отрицал необходимость какой- либо диктатуры как формы государственности для введения народной революцией социалистических начал в общественную жизнь. «Поздний» Лавров говорит о революционной диктатуре большинства, а в 1876 г. выступает с работой «Государственный элемент в будущем обществе».

Лавров не дошел и, видимо, не мог дойти до признания «диктатуры пролетариата» и всего учения К. Маркса. Это сделали молодые русские марксисты в лице прежде всего Г.В. Плеханова и В.И. Ленина, подвергшие резкой и основательной критике главные постулаты народнической теории. Г.В. Плеханов сделал это в работе «Наши разногласия», опубликованной в 1885 г. и получившей высокую оценку Ф. Энгельса; В.И. Ленин - в работе «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов», вышедшей нелегально в 1894 г. Была еще одна работа этих же лет - П.Б. Струве, тогда «легального марксиста», позже сменившего идеологические ориентиры, под названием «Критические заметки по вопросу об экономическом развитии России», сыгравшая большую роль в идеологическом споре с народничеством и его развенчании.