Об отношении сегодняшнего общества к инвалидам, «политкорректности» и цинизме – доктор психологических наук Александр Cуворов. В три года он потерял зрение, в девять – слух

Об отношении сегодняшнего общества к инвалидам, «политкорректности», эгоизме, цинизме и равнодушии – доктор психологических наук Александр Суворов. В три года он потерял зрение, в девять – слух.

По остаточному принципу

— Как вы определите сегодняшнее отношение общества к инвалидам? Какие главные проблемы здесь?
— Уж очень глобально сформулирован вопрос. Сложно отвечать за все-то общество… Наверное, отношение общества к инвалидам неоднозначно, в разных слоях этого самого общества — по-разному. Преобладает, пожалуй, дискриминационное отношение по принципу — возиться с инвалидами как можно меньше. Пусть они сами, если могут и насколько могут, решают свои проблемы. Преодолевают якобы недуг («ах, они герои!»), а на деле — наплевательство всяческих инстанций и весьма часто ближайшего и не очень близкого окружения.

Мне-то самому грех жаловаться в конечном итоге, но все-таки, закончив университет и став сотрудником Психологического института, я быстро осознал, что на самом деле никто не в курсе, какой такой работы можно требовать от слепоглухого научного сотрудника. Эту проблему надо было решать самому, а начальство с радостью поддерживало найденные мною решения: работу как на опытно-экспериментальных площадках сначала в Загорском детдоме для слепоглухонемых, затем в различных лагерях, в качестве практика и идеолога-теоретика, участие в движении детского милосердия…

Ничего этого в готовом виде никто мне преподнести не мог, я должен был прийти к этому сам. И в лагерях – какую такую работу с детьми я вообще способен вести, тоже приходилось искать, при доброжелательной поддержке коллег, и лишь постепенно я обретал свое место в общей работе — в тогдашнем Ленинграде, Москве, Екатеринбурге, Туапсе, Волгограде… Все это нормально, никто за меня и без меня не мог решить этих проблем, я должен был сам искать, а коллеги мои поиски поддержали, как могли, находки — подхватили и закрепили.

С другой стороны, пока мы учились, университет выделил средства на обеспечение нас литературой, Всероссийское общество слепых предоставило ставки помощников, Институт дефектологии приютил нашу группу в одной из своих экспериментальных школ-интернатов, обеспечил наше обучение разнообразной техникой… А кончили учиться — и вдруг сразу никому не нужны. Я сам из своей зарплаты и пенсии по инвалидности выделял, сколько мог, на перепечатку по Брайлю нужной мне литературы.

Неразрешимой стала проблема сопровождения. И чудом воспринимается то, что я обеспечен специальной компьютерной техникой, интернетом, что благодаря этому полностью решена проблема информационного обеспечения. Отпала необходимость заказывать перепечатку по Брайлю за свой счет по книге в год. То, что я сейчас получаю по электронной почте, на компакт-дисках и других электронных носителях разнообразнейшую литературу, воспринимается чудом по сравнению с докомпьютерной эрой. А ведь запросто могло случиться и по-другому, и я без всего этого прозябал бы, не был бы так востребован и завален информацией.

В общем, с одной стороны, инвалидам и самим надо шевелиться, искать решения своих проблем, которые за них и без них никто не решит — бесспорно; и инвалиды нуждаются при этом в поддержке – бесспорно. Но, с другой стороны, если вообще получают поддержку, то сплошь да рядом не оттуда, откуда она должна бы исходить — не от государства, не по месту работы, учебы, если вообще повезло на работу устроиться, на учебу поступить… Особенно когда речь идет об обеспечении дорогостоящей техникой и других дополнительных затратах. Нет продуманной систематической реабилитационной политики. Поэтому то, что должно быть закономерным, воспринимается как чудо, случайное везение. И это — унизительно, в этом, прежде всего, проявляется дискриминация как на государственном, так и на бытовом уровне.

Ощущаешь себя так, что с тобой возятся по остаточному принципу — сколько останется свободного времени… Ну, когда речь идет о друзьях, родственниках — и понятно, и естественно, у них должна быть своя жизнь, так же, как у инвалидов, между прочим. Но государство должно освободить нас от этой унизительной взаимозависимости. Однако все мы чувствуем — и инвалиды, и здоровые, и руководители организаций, применяющих труд инвалидов, вузов, принимающих инвалидов на учебу, — что меньше всего нужны именно государству.

Государство существует само для себя, а не для нас. Поэтому удача моей личной жизни, то, что я стал доктором наук и востребован, воспринимается скорее случайным везением, а прозябание подавляющего большинства инвалидов — закономерно. Вроде бы так: будьте довольны, что вам вообще позволяют существовать, не подвергают прямому геноциду. Не прямому, но достаточно прозрачному, ощутимому — еще как подвергают, зайдите в любую поликлинику, да до нее еще инвалиду сплошь да рядом надо с кем-то добраться…

Правило — прозябание как следствие дискриминации на государственном и бытовом уровне. Полноценная жизнь в условиях инвалидности — исключение из правила, только это правило подтверждающее. Болтовня о героическом преодолении недуга — лицемерие. Преодолевать приходится социальные следствия недуга, дискриминацию, а их, этих следствий, могло бы и не быть. Уж во всяком случае — не должно быть. Но они есть, и мы — инвалиды, наши родственники, друзья и коллеги — с ними, как правило, один на один.

«Примитивный юмор — одна из форм мучительства»

— Каково здоровое, правильное отношение человека к инвалиду? Если нет врожденной любви, чуткости, понимания, какие чувства нужно воспитывать в себе, какой настрой? Можете ли вы дать простые советы – для людей, которые не задумываются над этой проблемой, а, столкнувшись, испытывают затруднения и даже шок? Как это связано с понятием человечности, о котором вы говорите в своих работах?
— Вы проговорились: «отношение человека к инвалиду». А инвалид не человек, получается?..

В том-то и дело. И инвалид — не всегда человек, и здоровые — не всегда люди. Люди мы постольку, поскольку человечны в обращении друг с другом. И это закреплено даже в ходячих фразеологизмах. Если нас обижают, унижают, — если над нами издеваются, глумятся, — разве мы не восклицаем в отчаянии, обращаясь к своим мучителям: «Да люди вы или нет?» В том-то и дело, что нет: любой мучитель в тот момент, когда мучает — не человек. Нелюдь.

Я категорически отказываю в статусе человека всем, кто позволяет себе мучительство, тем более, кому оно, мучительство, доставляет удовольствие, кто испытывает в нем потребность, — это и есть садизм.

Надо контролировать себя. Надо, прежде всего, не допускать ни малейшего намека на мучительство в наших взаимоотношениях. И нужна культура юмора. Примитивный «юмор» — одна из форм мучительства, а именно глумление, издевательство. Я это испытал на себе с детства. И если встречаю склонных к этому взрослых — могу какое-то время по каким-то причинам терпеть, но рано или поздно конец предрешен: нам не по пути. Во всяком случае, по возможности стараюсь держаться от таких на расстоянии, хотя бы психологически, если и пока почему-либо нельзя — физически.

Диалог предпочитаю по возможности бесхитростный, доверительный. Что есть, то есть. И если есть нечто нелицеприятное, надо это уметь спокойно признавать. Но нельзя избивать словами под предлогом «резания правды-матки в глаза». Правдобой — форма мучительства, психологический мордобой. Сколько бы «правды» вы ни наговорили человеку, он от этого лучше не станет. Хуже, озлобленнее — вполне вероятно. Берегите его достоинство — хотя бы ради того, чтобы уберечься от последствий своей бесцеремонности. Ведь можно в конце концов и на отпор нарваться, и не только словесный. Схлопотав по морде в самом буквальном смысле…

Лично я всегда был очень обидчив. С одной стороны, гордиться нечем, но с другой — незачем и терпеть, сносить обиды.

— Что оскорбительнее — жалость, эгоизм или обычное равнодушие? Что самое обидное?
— Жалость меня не оскорбляет. За жалость я благодарен. Моя мама часто вздыхала жалобно, сетуя на нас, своих детей: «Не жалеете вы меня…» В смысле — не щадите, не избавляете от своих проблем, в решении которых она все равно помочь не может, впутываете в свои бесконечные склоки, очень ее травмировавшие… «Покой», — безнадежно просила-молила она перед смертью.

Это — простонародное, крестьянское понимание жалости как той же человечности, способности сочувствовать, умения любить. В этом смысле безжалостность — синоним бесчеловечности. Оскорбительна она, безжалостность, бесчеловечность, а жалость — нечто согревающее, целительное, я бы сказал — воскрешающее.

Жалость, от которой так яростно отбиваются самолюбивые инвалиды, — это неумение помочь. Путаются под ногами, не дают делать то, с чем ты прекрасно и сам сладишь. Мешают. Досадно, но не оскорбительно, а скорее смешно. И именно досадно. Отмахиваешься, как от мухи: «я сам».

Равнодушие, бездушие, слепоглуходушие… От кого-то ничего другого и не ждешь.

Да и что за детская постановка вопроса: «Что самое обидное?» Какая разница? Главное, всего обидного надо по возможности избегать, не допускать — разве нет? Особенно не только для себя обидного, но и для других. А то ишь устроился: свои-то обиды учитываешь, как в бухгалтерии каждую копейку, а другие должны почему-то принимать твое хамство за милые шуточки. Вот такое «неравноправие», пожалуй, всего нестерпимее. Но что ж, провозгласить по такому случаю всеобщее право на взаимное хамство? А я предпочел бы хамство запретить. Любое. И одностороннее, и взаимное.

Мы боимся друг друга?

— Отчего люди часто боятся инвалидов? Что это — суеверие, страх, психологическая защита?
— А и то, наверное, и другое, и третье. И еще нежелание связываться, ибо наш брат инвалид, что греха таить, бывает весьма назойлив. И еще простая растерянность: люди и рады бы помочь, да не умеют, не знают, как. Надо успокоить, объяснить, подбодрить. Впрочем, Бог с ними — тех, кто боится, я, как правило, просто не вижу и не слышу. И слава Богу, меньше психологических травм.

А которые ко мне все же подходят — с теми мне обычно удается договориться. Вот в ближайшем ночном магазине — никаких проблем ни с продавцами, ни с охраной. А раньше, пока заставил к себе подходить и научил писать пальцами по правой ладони, свистеть в спортивный свисток приходилось… Голод не тетка, без хлеба никогда не уходил.

— Люди — злы? Или они просто не знают, как себя вести?
— Уверен, что в подавляющем большинстве случаев — скорее второе, чем первое. Я никогда так не обобщал, что зрячие дураки, говорящие злые. По отдельности — попадаются патологические экземпляры. И скорее в постоянном окружении, чем среди случайных прохожих. Ну, это особая тема.

— Полезно ли детям общение с инвалидами?
— Если инвалид — член твоей семьи, куда деваться? И в любом случае любому ребенку важно не то, инвалид ли ты, а то, злой или добрый. То есть важно, какой ты человек, а не какое у тебя здоровье. Полезно ли детям общаться с хорошими людьми? А таких среди инвалидов немало… И если ты добрый, то о твоей инвалидности ребенок просто забудет. А что к ней иногда приходится приспосабливаться, особенно когда, например, ведешь за руку слепого — ну, дело самое естественное.

И взаправдашняя помощь инвалиду, который без нее действительно не обойдется, уж точно полезнее понарошечной помощи маме с папой, которые, как в глубине души уверен ребенок, и сами за хлебом сходят и мусорное ведро вынесут, не развалятся. Ведь если от ребенка чего-то требуют из чисто воспитательных соображений, ему же это понятно и обидно. А если я говорю упавшему на диван усталому подростку: «Ну ладно, полежи, а я схожу куплю чего-нибудь на ужин», — он вскакивает: «Я с тобой!» Потому что понимает, что мне одному трудно. (Было у меня такое с одним мальчиком в 1991 году).

— Отчего так трудно просить о помощи? Навязчивое предложение помощи — не хуже ли?
— Трудно просить, во-первых, потому, что «пережалели»: не давали делать посильное самому. Хочется уклониться от избыточной опеки. Во-вторых, и, пожалуй, главных — потому, что не допросишься помощи: просишь-просишь, обещают-обещают, а не делают. Дурацкая ситуация: и этот не делает, и к другому не сунешься, потому что первый обидится, он ведь не отказал. Поэтому, когда речь заходит о помощи, я очень высоко ценю помощников, умеющих говорить «нет», умеющих отказывать. По крайней мере, все ясно — в данном случае на данного, четко отказавшего, человека нечего рассчитывать. На нет и суда нет. Можно с чистой совестью обращаться к другим.

Но если отказывают систематически и ясно дают понять, что тяготятся твоими просьбами, больше – именно – этим людям никакими просьбами досаждать не хочется. Все-таки я чувствую, как они мимо меня ходят — соседи по дому… И вроде в назойливости упрекнуть себя не могу… Раз в полгода, в самых экстренных обстоятельствах — разве это назойливость?

У моей мамы в бывшем Фрунзе, нынешнем Бишкеке, соседки сидели, вместе вязали да телевизор смотрели, каждый день. А я тут же на полу, вместо котенка, клубком шерстяных ниток играл, — катал его и пытался увидеть, как он катится. Испытывал таким образом свое светоощущение. Я с детства привык к такому эталону отношений с соседями. Но в Москве ни о чем подобном нечего и мечтать. «Как сычи», — сетовала мама на затворничество москвичей. Случись подохнуть в отсутствие сына, который много ездит, мой труп начнут искать не раньше, чем он даст о себе знать вонью на весь подъезд.

«Навязчивое предложение помощи»… Я бы за него был благодарен. Ну, извинялся бы, отклонял бы вежливо, если не надо. И просто с удовольствием беседовал бы с этими людьми. А в общем, не знаю. Это не мой случай. У меня никогда не было избытка помощи, да еще навязчивого избытка — всегда только дефицит. Приведите пример. Разберем, сколько тут желания помочь и сколько — чего-то несовместимого с какой бы то ни было помощью. Того, например, что Сергей Николаевич Булгаков называл «похотью властолюбия». Да, действительно, кого-то прельщает любая власть, хотя бы над инвалидами. Таких я встречал, со студенческих лет. И взрослел я по мере того, как учился отшивать подобных властолюбцев, не теряя при этом настоящих друзей.

О политкорректности

— Ваши слова из работы «Микрокосм и дети-инвалиды»: «Вы предпочитаете называть нас, инвалидов, «лицами с ограниченными возможностями здоровья». А есть ли абсолютно здоровые?.. Да и вообще, у кого тут неограниченные возможности?». Модная сегодня политкорректность, выходит, тоже может быть неуместной. Ведь эвфемизмы придумываются ради того, чтобы не обидеть. Это — следствие непонимания (нежелания понять) чувств инвалида?
— Это просто называется — «поправляться из кулька в рогожку». «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». Не обиду, а естественную досаду вызывает смещение акцента с сути дела на ерунду. Разве дело в том, как называть? Предпочитаю традиционные названия, и ничего в них обидного не вижу. Пусть лучше инвалид, чем дурацкая аббреватура – ОВЗ (ограниченные возможности здоровья). Это похоже на «замкомпоморде» — то бишь заместитель командующего по морским делам…

Не в словах дело, а если все-таки в них, то чем они проще, традиционнее, привычнее, тем лучше. Но вот что странно… Я сунулся в словарь иностранных слов — и не обнаружил там слова «инвалид». А ведь оно иностранного происхождения. Сейчас в другом словаре посмотрю. Ну вот, «Современный толковый словарь». Изд. Большая Советская Энциклопедия, 1997 г.«Инвалид» (от лат. invalidus — слабый, немощный), 1) лицо, частично или полностью утратившее трудоспособность… 2) В России старый солдат, неспособный к строевой военной службе из-за увечья и ран; иногда то же, что ветеран. — До военных реформ 1860-1870-х гг. использовались для гарнизонной и караульной службы.

«Инвалидность»,… 1) стойкое нарушение (снижение или утрата) общей или профессиональной трудоспособности вследствие заболевания или травмы… 2) Статистический показатель, характеризующий здоровье населения: отношение числа людей допенсионного возраста со стойкой утратой трудоспособности ко всему населению».

Ну и что обидного? Термин «лица с ОВЗ» только вносит в вопрос ненужную путаницу. И даже если убрать про трудоспособность, из-за которой, собственно, и весь сыр-бор с переназваниями, а вовсе не из-за «политкорректности», то и тогда остается «стойкое нарушение здоровья», и терминами «инвалид» и «инвалидность» можно продолжать спокойно пользовать. Нечего воду мутить, наводить тень на ясный день. Я в своих работах принципиально игнорирую всякие новомодные аббревиатуры. Я инвалид, прошу любить и жаловать, но — перефразируем Некрасова: «Инвалидом можешь ты не быть, но человеком быть обязан». Вот где суть-то дела. — «Баранкин, будь человеком!» (а не воробьем или бабочкой) — сказка такая есть, не помню, кто автор…

Будьте со мной людьми, и я ничуть не меньше обязан быть человеком с вами. А инвалидность — подробность, характеризующая вовсе не мою способность быть человеком — это нравственное качество, и тут мы равны — а лишь мою физическую слабость и немощность. В которой ничего зазорного нет.

Здравствуйте уважаемые читатели портала сайт. За последние два десятилетия технологии сделали жизнь людей с инвалидностью более "доступной". Расширились возможности самостоятельно попасть в многие общественные места, так как постепенно (пусть и очень медленно) многие общественные места оборудуются пандусами и специальными дверными проемами.

Большинство людей испытывают неловкость при общении с такими людьми, а почему?....

Реакция общества на инвалидов

Несмотря на явный прогресс в отношении государства к людям с ограниченными возможностями, большое количество пандусов, социальную помощь, а так же появление устройств, которые существенно упрощают для инвалидов их бытовые задачи, НЕГАТИВНОЕ или безразличное отношение общественности ПРЕОБЛАДАЕТ.

Две трети (67%) опрошенных чувствуют себя неловко общаясь с инвалидом.

Более трети (36%) людей склонны думать, что люди с ограниченными физическими возможностями полностью нетрудоспособны и "сидят на шее у государства", но это не так. И многие инвалиды имеют ученые степени и достигают мировых рекордов в спорте.

Более четырех пятых (85%) считают, что инвалиды сталкиваются с предосудительным отношением.

Почти четверть (24%) людей с ограниченными возможностями испытала на практике негативное отношение из-за ожиданий меньшего, чем они на самом деле могут.

Пятая часть молодых людей в возрасте от 18 до 34 лет признают, что избегают общаться с людьми с ограниченными возможностями потому что, не уверены, как это делать.

Абсолютное большинство инвалидов и их родственников могут рассказать о том, как сталкиваются с негативным отношением везде: от ближайшего магазина, до офиса и это влияет на все сферы жизни.

Как можно улучшить отношение к людям с ограниченными возможностями

Сами инвалиды считают, что большая часть дискомфорта связана с отсутствием понимания. Почти половина опрошенных утверждает, что не знает ни одного инвалида. Но... вряд ли это правда. Просто так проще...

Большая часть из них обеспокоена возможной необходимостью общения с калекой, потому что не знают, что нужно делать, боятся показаться бестактными при разговоре с человеком в коляске или другими явными внешними признаками нетрудоспособности. Особенно острой может являться тема самого этого недостатка.

И это каждый второй, то есть продавец, работодатель, воспитатель детского сада и другие люди, с которыми инвалидам приходится ежедневно контактировать.

Как исправить такое отношение, этот сложный набор убеждений, чувств, ценностей и склонностей, который направляет образ мыслей в определенных ситуациях и с определенными людьми.

Личный опыт общения с людьми с ограниченными возможностями очень помогает. То есть, если человек, знающий лично такого человека, попал в ситуацию, в которой ему нужно контактировать с другим инвалидом, ему гораздо легче, он не испытывает неловкости, а соответственно, она не ощущается и самим калекой, и общение происходит легко.

Таким образом, более высокий уровень информированности о возможностях и ограничениях может реально помочь сделать жизнь инвалидов более приятной.

Здоровья Вам и вашим близким!
До скорых встреч на страницах

в Европе инвалиды - это "люди с повышенными потребностями",

а в России - это "люди с ограниченными возможностями".

Вот и весь менталитет...

Почему мы привыкли стыдливо отводить глаза?!!

Надия Алекперли

Вы видели на российских тротуарах и дорогах вот такой знак?

В последнее время стало моветоном заграницу хвалить. Вслед за известным сатириком многие грудью ложатся на амбразуру, чтобы защитить все наше, отечественное, вне зависимости от того, хорошее оно, это «наше», или нет.

Недавно даже прочитала очередную статью о «плохой Америке», где автор пишет, насколько ему дорого наше хамство, т.к. оно искреннее, от души, не чета американской притворной улыбке.

Про улыбку, и как она влияет на здоровье, если видеть ее чаще, чем нам удается в повседневной жизни, можно будет поговорить в другой статье. А здесь речь пойдет о том, чего так недостает нашему неулыбчивому обществу - о правильном отношении к инвалидам.

Первое впечатление за рубежом: инвалидов там крайне много! Это бросается в глаза, мы не привыкли к такому количеству людей в колясках у себя на родине. Однако сразу понимаешь, что и у нас их не меньше, но мы почти не видим их по другой причине.
В Европе и Америке их не считают людьми второго сорта, ибо о них позаботилось их государство, предоставив все возможности жить если не полноценной, то максимально приближенной к таковой, жизнью.

Для того, чтобы человек с ограниченными физическими возможностями не чувствовал себя ущемленным, мог самостоятельно выходить из дома, делать покупки, гулять и дышать свежим воздухом, даже заниматься спортом в меру доступного, все продумано до мелочей. Всюду пандусы, будь то жилой дом, супермаркет или любое другое учреждение. У тротуаров на перекрестке скошен бордюр, чтобы можно было съехать на коляске, не подпрыгнув до зеленого огня светофора. Вы не найдете многоквартирного дома без лифта, а также не найдете с таким лифтом, в который не поместится коляска. Если же лифта все же нет в силу малоэтажности, то помимо лестницы предусмотрен пандус для коляски.

В тех общественных местах, где двери открываются вручную, рядом непременно есть еще одна, с кнопкой как у дверного звонка на соседней стене, но на расстоянии вытянутой руки, доступном для сидящего человека. Подкатил инвалид на своем транспортном средстве, нажал, и именно эта дверь откроется автоматически.

Вы не поверите, но даже в примерочных магазинов одежды, где все кабинки стандартного размера, у самого входа (чтобы не искать в глубине) располагается более просторная, со знаком как на картинке, куда свободно может въехать инвалидная коляска. Инвалид, как и любой другой человек, имеет право примерить обнову перед покупкой, но кроме права, он еще имеет такую возможность.

Поражают парковки.

В особо оживленные часы посещения супермаркетов с местами для машин туговато, особенно в непосредственной близости ко входу в магазин. Но именно там, у входа, целый ряд свободных машиномест, и ни одна душа, способная самостоятельно передвигаться на своих двоих, и не подумает ставить туда свое авто. Говоря об отношении к инвалидам, хочется отметить еще и эту характерную черту: не только государство обеспечивает инвалидов удобствами в местах общего пользования, но и люди, здоровые люди, соблюдают все те правила, которые предусмотрены для облегчения жизни людей не очень здоровых. Я еще не сказала, что у этих свободных машиномест стоит специальный знак, свидетельствующий о том, что места предназначены для инвалидов?

«Инвалидные» знаки на стоянках присутствуют повсюду: во дворах и на улице, возле театра, кино, у садов и парков - везде человек, не имеющий возможности передвигаться самостоятельно, может рассчитывать на то, что о нем подумали и его ждут.

В аэропортах человеку с ограниченными возможностями служащие помогут доехать до регистрационной стойки, пройти процедуру оформления, сдать багаж, попасть в салон самолета и сесть на свое место. То же самое касается и железнодорожных вокзалов. Неудивительно, что эта категория граждан смело отправляется в турпоездку, или же навещает родных и знакомых, живущих не очень близко, не страшась сложностей перелета или переезда.

В довершение хочу добавить, что все вышеперечисленное в равной степени относится и к людям с детьми — с детской коляской на Западе вы также сможете попасть куда угодно.

Мы можем бить себя в грудь, утверждая, что мы самые искренние, самые сердечные, самые гуманные, последней рубахой поделимся в случае чего, не то, что эти буржуи со своей голливудской улыбкой. Только отчего-то грустно становится, когда подумаешь, по какой причине не видно инвалидов на наших улицах…
Нет, все же патриотизм заключается не в слепой защите всего «своего», а в желании выявить в этом «своем» негативное, и постараться его изменить.

Пресса — О том, как заботятся об инвалидах за рубежом ,

рассказывают собственные корреспонденты «РГ»

Британия

Случись вам путешествовать по Британии, вы непременно обратите внимание, как мало на ее городских дорогах подземных переходов.

Проблем с тем, как перейти улицу, между тем нет — все они буквально исполосованы «зебрами». А для водителей и пассажиров наземного транспорта — это ночной кошмар. Движение практически стоит, терпеливо ожидая, пока пешеход неторопливо пересекает улицу.

«Вы что, не в состоянии понастроить подземных переходов?» — не без упрека в голосе спросила я работника местного муниципалитета, пожаловавшего в мой дом с анкетой «Как жители района Вестминстер оценивают транспортные удобства Лондона». — «Мы очень даже в состоянии, — ответил чиновник. — Но зачем же осложнять и без того нелегкую жизнь инвалидам?»
Мне стало неловко. Об инвалидах, для которых наземный переход, очевидно, удобнее, я и в самом деле как-то не подумала. Между тем именно с думы о них и начинается на Альбионе практически любой проект, связанный с транспортом и градостроительством, сферой обслуживания и социальной помощью. В Британии сегодня насчитывается примерно 10 миллионов инвалидов — это шестая часть населения страны. И именно им уделяется в этой стране первоочередное внимание и забота.

Все британские городские автобусы оснащены платформами, по которым без труда в салон поднимаются инвалиды и мамаши с детскими колясками.

Отец подруги недавно перенес инсульт и теперь прикован к инвалидному креслу. Живут они в старинном двухэтажном доме с узкими крутыми лестницами. Спальня мистера Питера Фаррелла — на втором этаже. Стало быть, вниз он уже не спускается? Как бы не так. На моих глазах мистер Фаррелл лихо съезжает вниз на своем кресле с помощью специального подъемника.

Надо заметить, что инвалидные кресла модернизируются в Британии с невиданной скоростью. Так, два года назад инженер Майк Спиндл придумал уникальный «внедорожник» для инвалидов, который преодолевает самые сложные поверхности, да к тому же оборудован зонтиком. Запросы на это кресло приходят со всего мира.

Туалеты для инвалидов в Британии оборудованы массой новейших специальных приспособлений, помогающих ограниченным в мобильности людям. Эти специальные туалетные комнаты имеются в каждом мало-мальски крупном супермаркете, во всех местах общественного пользования и даже в служебных офисах. И это неудивительно: примерно 19 процентов всех работающих британцев имеют инвалидность. Еще 13 лет назад дискриминация при приеме инвалида на работу была в Британии фактически узаконена. Однако в 1995 году к этому закону была принята поправка, серьезно затруднившая работодателю отказ соискателю-инвалиду.

Ежегодно в Британии выплачивается пособий по инвалидности на сумму примерно 19 миллиардов фунтов стерлингов (34 миллиарда долларов). Инвалидов обеспечивают скидками на лекарства, на обслуживание у дантиста, приобретение кресел-колясок, слуховых аппаратов. Автомобильные парковки для инвалидов бесплатны. Что касается казенных домов для инвалидов, то они частично содержатся на средства бюджета местного муниципалитета, а остальное оплачивает сам инвалид. Оплачивает своей пенсией, которая вносится в счет его содержания. Из пенсии на личные нужды инвалиду оставляют при этом довольно скромную сумму — 19,6 фунта в неделю.

Однако если о щедрости материальной поддержки британского инвалида еще можно поспорить, то щедрость поддержки моральной — выше всяких похвал. Инвалид не рассматривается обществом как «сирый и убогий». Его активно принимают в игру на равных, поощряя преодолевать те барьеры, которые поставили перед ним природа, болезнь или несчастный случай. Неудивительно поэтому, что именно Британия заложила основы паралимпийского движения: к лондонской Олимпиаде-1948 были приурочены так называемые Stoke Mandeville Games (по названию известной клиники). В этих Играх впервые приняли участие спортсмены на инвалидных колясках. Вдохновителем таких соревнований стал врач сэр Людвиг Гутманн.

На Паралимпийских играх в Пекине команда Британии заняла второе место, выиграв 102 медали, из них 42 золотые. В 2005 году впервые в истории парусного спорта полностью парализованная женщина британка Хилари Листер пересекла Ла-Манш. Парусным шлюпом 33-летняя Хилари управляла с помощью электронной системы, которая реагирует на дыхание.

А два с половиной года назад британские инвалиды в очередной раз удивили мир. Прославленный своими исследованиями происхождения Вселенной физик-инвалид Стивен Хокинг совершил полет на специально сконструированном самолете, чтобы испытать состояние невесомости. С юности страдающий рассеянным склерозом и прикованный к инвалидному креслу, Стивен Хокинг намерен в самое ближайшее время сделать еще один беспримерный шаг — отправиться в космос. Дерзновенному ученому обещано место на туристическом корабле, который готовит в полет британский миллиардер Ричард Брэнсона.

Испания: Азбука Брайля на кнопках лифта

На вопрос, сколько в Испании инвалидов, здесь ответят, что их нет вообще. Нет не потому, что люди в этой стране не болеют или не попадают в аварии, а потому, что к согражданам, оказавшимся в беспомощном положении по состоянию здоровья, здесь считают недопустимым применять это слово.

Здесь есть «граждане с ограниченными возможностями», «лица, нуждающиеся в постороннем уходе», то есть люди, которых у нас называют инвалидами. К ним здесь относятся особенно внимательно. Причем внимание проявляют и государство, и общество, и обычные граждане.

На поддержку инвалидов нацелена, кажется, вся социальная система Испании, независимо от того, правые или левые партии приходят к власти.

В прошлом году, например, в стране вступил в действие закон о государственной поддержке нуждающихся в постороннем уходе. Согласно этому документу государство и местные органы власти берут на себя обязательства по уходу за такими своими гражданами поименно. Если они живут в семье, то ей, семье, выплачивается зарплата сиделки, чтобы человек не остался без ухода. Если человек живет один, к нему непременно прикрепляют специального социального работника. Все, что требуется для преодоления физических недостатков (инвалидные кресла, костыли, индивидуальные средства связи и так далее), приобретается за счет государственной медицинской страховки. Государство оплачивает все необходимые лекарства.

Но особенно заметно внимательное отношение к инвалидам вне дома, на улице. В Мадриде вы почти не найдете подземных переходов. Их не роют в городе, чтобы не затруднять передвижение тем, кому трудно ходить в силу физического недостатка или преклонного возраста.

Транспорт в Испании — еще один показатель уважительного отношения общества к инвалидам. Все автобусы оснащены специальными дверями и подъемными приспособлениями для пассажиров в колясках. В метро помимо эскалаторов действуют лифты, предназначенные для спуска и подъема граждан, которым трудно ходить.

К концу нынешнего года согласно недавнему распоряжению правительства все государственные и общественные учреждения и места массового обслуживания граждан должны быть оборудованы таким образом, чтобы ими без затруднений могли пользоваться люди с ограниченными физическими возможностями.

Практически все правительственные и общественные здания в стране уже оборудованы лифтами, приспособленными для инвалидов. Кнопки этажей — крупные, цифры на них не только хорошо видны, но и продублированы специальными выпуклостями азбуки Брайля для слабовидящих. В Испании уважительно относятся не только к инвалидам с физическими, но также и с умственными недостатками. Нередко, например, детей, страдающих синдромом Дауна, стараются включать в состав обычных школьных классов, чтобы интегрировать в общество и приучить других детей к внимательному и терпимому отношению.

Франция: Cтанут доступны и замки Луары

Павел Голуб

К справедливой фразе о том, что уровень цивилизованности того или иного общества прямо пропорционален тому, как в нем относятся к старикам, стоит добавить — и к инвалидам.

Всего во Франции, по статистическим данным, насчитывается около пяти миллионов людей с тем или иным отклонением от нормы. Из них около двух миллионов, как здесь говорят, с ограниченной подвижностью.

Во Франции в этом отношении за последние 10-20 лет было сделано очень много. Достаточно прогуляться по парижским улицам и повнимательнее приглядеться к тому, как они оборудованы. Нет ни одного перехода, который не был бы устроен таким образом, чтобы инвалиды, передвигающиеся на колясках, не могли беспрепятственно перебраться на другую сторону. Люди с дефектами опорно-двигательного аппарата, которые получили в свое распоряжение от социальных служб автомобили, имеют право на бесплатную стоянку. Более того, повсюду для них созданы специальные парковочные места: они соответствующим образом обозначены на асфальте. Бывает, они пустуют, но не было случая, чтобы кто-то из парижан, несмотря на жуткую нехватку стоянок, отважился бы поставить машину на место, предназначенное для инвалида. Кстати, нарушителя, если такой найдется, ждут огромный штраф и всеобщее порицание.

Городские автобусы, а они наряду с метро являются основным видом общественного транспорта в Париже, на все сто процентов оборудованы широкими дверями с низким порогом, что позволяет колясочникам ими свободно пользоваться. Некоторые станции метро уже оборудованы лифтами, но таких пока десяток-другой.

С тем чтобы облегчить жизнь инвалидам, во Франции были приняты многочисленные законы, которые, признав за ними право на равные с остальными гражданами страны шансы, создали систему помощи. Каждый из них имеет право на государственную компенсацию, учитывающую их физический недостаток. Это и технические (к примеру, те же коляски), и денежные средства. Размер пенсии по инвалидности колеблется в пределах 630-700 евро в месяц. К этому следует добавить налоговые льготы, всяческие скидки, в том числе на телефон (минус 50 процентов). По всей стране в каждом департаменте созданы социальные структуры, которые занимаются исключительно делами инвалидов.

Более того, в законодательном порядке в 2005 году было закреплено право инвалидов на труд. По существующему сейчас положению все предприятия, на которых трудятся свыше 20 служащих, должны принимать на работу не менее шести процентов людей с ограниченными физическими возможностями. Таких предприя тий во Франции насчитывается 100 тысяч, и многие их них уже включились в эту программу.

Тот же закон трехлетней давности обязывает все строительные компании возводить сооружения как жилые, так и общественные таким образом, чтобы инвалиды имели к ним свободный доступ. Но что делать со строениями, воздвигнутыми 100 и более лет назад, когда на проблемы инвалидов закрывали глаза? К примеру, как дать инвалидам возможность посмотреть средневековые замки Луары, которые посещают ежегодно миллионы туристов? Их владельцам придется раскошелиться, ибо, если к 2015 году «инвалидные нормы» не будут соблюдены, их ждут немалые штрафы.

Израиль: Поможет «внешний скелет»

Вячеслав Прокофьев

В Израиле около 12 процентов населения в той или иной степени относятся к категории инвалидов.

В абсолютных цифрах речь идет о 800 тысячах человек. Причем у 600 тысяч зарегистрированы тяжелые формы инвалидности. Такой значительный процент людей с физическими недостатками объясняется непрекращающимся десятки лет военным противостоянием с соседними государствами и терактами.

Кроме того, в Израиле высок процент травмирования населения в дорожно-транспортных происшествиях. Нельзя не заметить, что среди взрослых инвалидов почти треть страдает душевными заболеваниями. Как и во всех цивилизованных странах, начиная с 40-летнего возраста, число женщин среди инвалидов превышает число мужчин. С возрастом эта тенденция усиливается и достигает пика к 75 годам.

В Израиле нет «групп инвалидностей». Но специальная комиссия устанавливает так называемый процент инвалидности, в зависимости от которого назначается сумма пособия. Такое пособие всегда выше минимальной пенсии (1920 шекелей, около 600 долларов), но по достижении инвалидами соответствующих возрастов они, как правило, уравниваются с пенсионерами и получают пенсии, которые нередко превышают размер различных видов пособий.

Исключение составляют военные инвалиды, статус которых не меняется. Кроме выделения значительных ежемесячных денежных средств министерство обороны для осуществления реабилитационных программ в большинстве городов страны открыло специальные медико-спортивные центры. Об успешной работе этих центров говорит то, что на Паралимпийских играх израильские спортсмены-инвалиды традиционно завоевывают немалое количество медалей.

Все военные инвалиды обеспечиваются бесплатными автомобилями со специальным управлением и при необходимости инвалидными колясками. Им ежегодно бесплатно предоставляются путевки в санатории как в израильские, так и зарубежные.

Инвалиды с тяжелыми нарушениями находятся на полном государственном обеспечении. К ним относятся лица с нарушениями двигательной, зрительной функции и хронические больные в тяжелой форме. Тяжелые инвалиды любого профиля могут обратиться в Институт национального страхования (ИНС) для получения специального пособия, состоящего не только из пособия по инвалидности, пакета скидок, но и денежных средств, выделяемых ИНС сиделкам.

Как и в любой другой стране, израильские инвалиды стремятся к социальной реабилитации. Практически все автобусы и вагоны поездов оборудованы средствами для подъема и спуска инвалидных колясок. Три года назад кнессет принял закон, по которому в стране переоборудуются все учебные заведения таким образом, чтобы в них могли учиться дети-инвалиды. На эти цели выделено 2,5 миллиарда шекелей. По мере выполнения этого плана дети с физическими ограничениями, которые сегодня вынуждены учиться в специальных учебных заведениях, будут переводиться в обычные школы.

Израильское законодательство стимулирует инвалидов к трудовой деятельности. Например, приобрести личное транспортное средство работающему инвалиду даже выгодно, ибо дотация на покупку в два раза выше, чем неработающему. Здесь понимают, что для инвалида устройство на работу — это выход в мир, социальная адаптация.

Но в любом случае жизнь в инвалидном кресле — тяжелый стресс для психики человека. На помощь пришла одна израильская компания, создавшая альтернативу инвалидной коляске — так называемый внешний скелет. Он представляет собой прибор для парализованных ног с электронным контролем. Надевая такое приспособление, инвалид может самостоятельно вставать, садиться, ходить и даже подниматься и спускаться по ступеням.

США: Мини-автобус по срочному вызову

Захар Гельман

18 лет назад в далеком 1990 году в США был принят поистине революционный закон об инвалидах, закрепивший, с одной стороны, их право быть полноценными членами гражданского общества, а с другой — обязанность государства активно содействовать реализации этого права.

В американском обществе использовать термин «инвалид» на сегодняшний день стало некорректно, и его заменили словосочетанием «человек с ограниченными возможностями». Кто-то может возразить: а какая собственно разница? А разница огромная: она заключается в самом подходе здоровых в физическом и умственном смысле других членов общества к своим ближним. Лица с ограниченными возможностями — это полноценные члены американского общества, нуждающиеся в большей поддержке. Невозможно даже представить ситуацию, чтобы на человека в инвалидном кресле кто-то показал пальцем или того хуже — стал подсмеиваться. Отношение к инвалидам нельзя охарактеризовать просто как сочувствие, оно гораздо глубже.

Государство вносит существенный вклад в облегчение жизни людей с ограниченными возможностями. Практически в каждом доме есть как минимум два вместительных лифта, позволяющих человеку в инвалидной коляске без лишних проблем спуститься до первого этажа. Если нет лифта — тоже не проблема. Везде есть ступенчатый спуск, однако всегда есть возможность выехать из здания на улицу по гладкому съезду. В соответствии с американскими стандартами на каждом перекрестке часть тротуара как бы спускается под асфальт, что позволяет инвалиду без лишних проблем перейти через дорогу. Абсолютно все городские автобусы (районные, городские, ближнего и дальнего следования) оснащены специальными устройствами по транспортировке инвалидов.

Часть станций нью-йоркского метрополитена оснащена лифтами, позволяющими добраться с улицы до платформы за несколько секунд. Во-первых, это правило распространяется на людей с ограниченными возможностями, а во-вторых — на всех остальных, включая пассажиров с детскими колясками. В вагоне метро для инвалидов также предусмотрены 12 специальных мест. Аналогичное обслуживание — и на железной дороге.

Мэрия Нью-Йорка для различного рода форс-мажорных поездок, например в клинику, готова предоставить специальные мини-автобусы, разработанные для людей с ограниченными возможностями. Для заказа специального такси достаточно обратиться в департамент транспорта по определенному и всем известному телефонному номеру. В случае невозможности предоставить собственный автомобиль обратившемуся закажут такси.

У инвалидов в США есть возможность ежедневно получать питание с доставкой на дом. Кроме того, им выдают так называемые продуктовые карточки на покупку части продуктов по сниженным ценам.

Государственное бюджетное профессиональное

Образовательное учреждение

«Сахалинский политехнический центр № 5»

ЭССЕ

Мой личный опыт и отношение к инвалидности.

Выполнил:

Воспитатель: Сидельникова Т.Д.

Сахалин с. Горнозаводск 2016

Важно, чтобы люди не чувствовали себя инвалидами….

Это люди, которым судьба послала сложные испытания….

Только сочувствия мало, надо развивать возможности

(Л.И. Швецова).

Что такое инвалидность? Наверное, приговор, потому как человек с ограниченными возможностями - неполноценный член общества. И все- таки, на мой взгляд, такие люди обладают очень важным качеством, которое не развито и у многих здоровых людей. Это стремление быть полезным обществу, целеустремленность и жажда жизни.

А дети? Другие дети…. для многих, это повод чтобы отмахнуться от них, другим бросить презрительный взгляд, в сторону детей-инвалидов. Сейчас многие говорят о милосердии в обществе, а на деле равнодушие, бессердечие и порой попросту злость. Эти дети растут и развиваются, как и все дети, но они отличаются от обычных детей. Такие дети мудрее. Отношение общества к ним, дает им дополнительные силы для борьбы, делает их добрее. Ведь им нужно выжить, и не только в смысле физическом, но и в моральном плане выжить и не сломаться, а это в разы труднее. Таким детям нужно просто внимание, а главное принятие его таким, какой он есть. В своей работе, мне пришлось столкнуться с таким ребенком. Это мальчик с ДЦП. Алеше приходится вести борьбу не только со своим недугом, но еще и с равнодушным обществом. Но мальчишка не стал озлобленным, он улыбается и верит в доброту окружающих его людей.

А ещё, я очень восторгаюсь духу и силе людей с ограниченными физическими возможностями, не знающих никаких границ в своих достижениях. Посвящая себя спорту, они борются с судьбой, доказывая ей, что всегда побеждает тот, кто сильнее. Глядя на параолимпийские игры, понимаешь, что в первую очередь эти игры нужны здоровым людям. Чтобы они видели, что на свете есть люди с физическими ограничениями и видели их возможности. «Это ничего, что физические особенности спортсменов шокируют обывателей. Пусть привыкают, глядя на то, как люди, которые лишены здоровья, показывают нам пример мужества. Пример своей нужности и права на нормальную жизнь, где нет препятствий для самореализации». Среди моих воспитанников есть девочка Аня, которая из числа детей с ОВЗ, но она лучшая спортсменка в лицее. За два года учебы заработала более пятидесяти наград, грамот и кубков. Стала обладательницей золотого значка ГТО. А в этом году и лучшей студенткой года, в спортивной номинации. И я ей горжусь.

Я много лет работаю с детьми-инвалидами, которые обучаются по программе VIII вида - это дети с физическими недостатками или с легкой умственной отсталостью. Это так называемые «социальные сироты». Дети, оставшиеся без попечения родителей, дети из малообеспеченных, неблагополучных семей. Родители лишены прав, не работают, пьют, находятся в местах лишения свободы . А дети живут и радуются жизни.

Я могу с уверенностью сказать, что неосторожное слово, даже сказанное из самых лучших побуждений, может ранить очень сильно такого ребёнка. Поэтому, при совместной деятельности, стараюсь не выделять «особенности» ребенка, что он не такой как все, не развлекать и одаривать конфетками, а стараюсь учить, мотивировать и просвещать. Я вообще перестала придавать значение «ограниченным возможностям». Есть, ну и есть, мы будем их учитывать, но не будем на них зацикливаться.

Мои воспитанники, в основном, страдают расстройством психики, но достаточно адекватно воспринимают действительность, и моё отношение к ним, как к здоровым детям - с «поправкой» на необычные реакции и особенности поведения. Я уверена, что относиться к детям с ОВЗ нужно максимально просто, обычно, чтобы они чувствовали себя не хуже других. А в ответ получаешь неподдельную благодарность и искренность отношений. Инвалид не тот, у кого нет руки или ноги. Инвалид тот, кто ноет, глядя на свою ранку (физическую или душевную) – и ждет, что сейчас его, как пострадавшего, начнут ублажать. Инвалид – это психология, это образ жизни. Это отсутствие Духа, а не части тела.

Любой россиянин, приезжая в Западную Европу или США, удивляется количеству инвалидов, которые свободно передвигаются по улицам, сидят в ресторанах и ходят на экскурсии. Кажется, что в России их несоизмеримо меньше. На самом деле это не так, хотя официально число инвалидов в России – одно из самых низких в Европе (пенсию по инвалидности получает сегодня почти каждый десятый россиянин). Но причина этого вовсе не в богатырском здоровье наших сограждан.

Для получения или подтверждения своего статуса любому инвалиду приходится тратить немало сил и нервов. Условия подтверждения сопровождающего человека хронического заболевания настолько запутаны и сложны, что многие из тех, кого за рубежом без проблем посчитали бы инвалидами, у нас добровольно отказываются от боев за группу и сопровождающих ее льгот. Дабы не растерять остатки и без того хрупкого здоровья.

В нашей стране просто нет условий для того, чтобы люди с физическими или психологическими проблемами могли жить полноценной жизнью, хотя забота о них отражена в критериях оценок работы чиновников и губернаторов.

Утвердили и забыли

В этом году правительство РФ продлило программу «Доступная среда» до 2020 года. Утвердили ее быстро, вместе с теми недостатками, на которые указывали при обсуждении документа представители общественных организаций инвалидов, Общественной палаты РФ и Общероссийского народного фронта. Спешили, чтобы успеть заложить инвалидные деньги в бюджет. Многих не устраивало, что новую программу принимали в спешке, без обстоятельного анализа того, что было сделано для инвалидов раньше, без показателей, по которым можно было бы судить об эффективности принятых мер по улучшению качества жизни людей с ограниченными возможностями.

Никого из высокопоставленных чиновников почему-то не насторожило, что рейды и исследования, проводимые Центром «Народная экспертиза» Общероссийского народного фронта с участием народных контролеров из разных регионов страны, выявляют существенную разницу между официальными отчетами и оценками простых граждан, в интересах которых и создавалась эта программа.

Реальность такова, что многие проблемы, с которыми, так или иначе. сталкиваются инвалиды, по-прежнему связаны в первую очередь с отсутствием безбарьерной среды.

На практике это означает, что 12,9 млн официально зарегистрированных граждан с инвалидностью зачастую просто не могут самостоятельно выйти из дома, добраться до поликлиники, магазина или института. Иными словами, эти люди не имеют возможности пользоваться обычными благами, доступными другим гражданам.

Между тем на выполнение мероприятий первого этапа госпрограммы было выделено около 168,5 млрд руб. А на программу до 2020 года заложили сумму почти втрое большую – 494,7 млрд рублей. Вот и возникает вопрос: как будут потрачены такие немалые деньги, на которые можно было бы серьезно поддержать инвалидов? Поводом для подобных сомнений служат ситуации, связанные с неприступной городской средой, с которой каждый день сталкиваются люди с ограниченными возможностями, выходя из дома.

В Москве на улице Беловежской, в доме со специальными квартирами для людей на инвалидных колясках четыре года не работал подъемник: его никак не могли передать на баланс обслуживающей компании, и запустить механизм было некому. Все это время четверо инвалидов писали письма в разные инстанции, но на них просто не обращали внимания. Подъемник починили только тогда, когда о проблеме запертых в четырех стенах людях московский телеканал «Доверие» снял ток-шоу, приведя к ним буквально за руку замглавы управы и жилинспектора.

Один из жильцов дома Владимир Виноградов, который и обратился на телевидение, доволен тем, как все разрешилось. После приезда съемочной группы инвалидам установили поручень от подъезда до автобусной остановки, где дорога идет под уклон и зимой скользко, и парковку помогли оборудовать, да еще и ограждение поставили.

На прием к врачу… ползком

В январе 2016 года бывший губернатор Корякского автономного округа Владимир Логинов ползком добирался по лестнице Хабаровской краевой больницы № 1 на прием к врачу-сурдологу – за справкой об инвалидности. У Логинова сахарный диабет, ампутирована нога и частично потерян слух. В лифт его коляска не влезла, и бедняга ползком добирался до врача. За две недели до этого супруга экс-губернатора предупредила больницу о визите такого пациента, но ей заявили, что его доставка на верхний этаж – «ее проблемы». Супруги сняли подъем на видеокамеру и обнародовали запись.

После шумихи в СМИ районная прокуратура внесла представление главврачу больницы Сергею Пудовикову и подала в суд на Минздрав и медучреждение из-за неадаптированного лифта. Главврачу пришлось публично извиниться. Он пообещал, что теперь любому человеку с инвалидностью в его больнице будет доступен любой врач.

В Красноярске за последнее время произошло сразу несколько громких историй, связанных с недоступностью среды. Год назад обычные жители домов протестовали против установки пандусов для соседки-инвалида и для детского инклюзивного центра. В июне 2016-го пенсионер Владимир Журат разбил кувалдой бордюр, который не давал ему проехать на коляске к поликлинике. После инцидента мэрия пообещала адаптировать вход и не спрашивать с Журата материальный ущерб. Позже он объявил голодовку, чтобы на его ежедневном маршруте, наконец, оборудовали съезды с тротуаров.

А вот в июле случилось наихудшее: в том же городе покончил с собой взрослый мужчина, который три года не мог выйти из дома из-за отсутствия пандуса. В предсмертной записке он указал, что больше не хочет быть обузой.

Чиновники оправдывались тем, что предлагали ему и его 78-летней матери альтернативу: мобильный пандус (с ним, кстати, пожилая женщина не смогла справиться) и помощь волонтеров. А оборудовать подъезд городская администрация обещала во время планового капремонта дома… в 2038 году.

Иркутские инвалиды-колясочники решили отстаивать свои права через акции протеста. Сначала провели пикет в защиту своих прав на реабилитацию. Но никакой реакции властей не последовало.

Спустя месяц организовали митинг под лозунгами: «Я хочу ходить», «Для нас реабилитация, это право на жизнь», «Это может случиться с каждым». Как рассказал председатель «Благотворительного фонда помощи инвалидам имени преподобного Ильи Киево-Печерского Муромца» Сергей Макеев, в Иркутской области нет реабилитационного центра регионального значения, где бы инвалиды-колясочники и инвалиды с проблемами опорно-двигательного аппарата проходили реабилитацию.

Не лучше обстоит дело с адаптацией офисов банков для маломобильных граждан. Лишь 45 процентов банковских учреждений по всей стране оказались оборудованы пандусами и широкими дверными проемами для людей, передвигающихся в инвалидных креслах. Из этих 45 процентов банков только у половины оказались предусмотрены парковки для инвалидов.

– В банки я хожу редко, но, судя по тому, о чем говорят мои товарищи с инвалидностью, ситуация в банках по доступной среде примерно такая же, как и по стране в целом, - большинство зданий для инвалидов не приспособлены, – рассказал журналистам депутат Госдумы, вице-президент Паралимпийского комитета РФ Олег Смолин. – Многие банки отказывают инвалидам даже тогда, когда доходы человека с инвалидностью позволяют оформить кредит. Вопросом специально занималась президентская комиссия по делам инвалидов, в которой я работаю. Было принято решение о недопустимости подобной дискриминации. Но до банковской структуры оно по-настоящему еще не дошло.

Гладко было на бумаге

К сожалению, мы часто видим, что нормы, хорошо прописанные на бумаге, не всегда действуют так, как нужно в жизни. Когда читаешь Постановление правительства РФ «О мерах по обеспечению доступности для инвалидов жилых помещений и общего имущества в многоквартирном доме» от 9 июля 2016 года №649, то создается впечатление, что сделан серьезный шаг для улучшения жизни людей с ограниченными возможностями. В документе, в частности, говорится о том, что территория вокруг дома, где проживает инвалид, должна иметь не скользкое и не рыхлое покрытие, должна быть оборудована тактильными полосами из рельефной плитки, а входная дверь в подъезд должна быть выделена контрастным цветом. Высота порогов не должна превышать 1,5 см, а коридоры не должны быть уже 1,5 м. Прекрасно! Но достаточно выйти из подъезда, как все описанное в документе представляется далекой от жизни фантазией.

С наплевательским отношением к инвалидам мы сталкиваемся чаще всего потому, что принимаемые властью документы грешат неопределенностью и расплывчатостью.

Недостаточно из Москвы указать, какой высоты должны быть пороги подъезда, где живет инвалид. Надо, чтобы у местной власти нашлись средства для исполнения обозначенного в документах требования и главное - желание помочь людям, отрезанным болью от внешнего мира. В конечном счете, все, что пишется чиновниками, как считает директор Центра «Народная экспертиза» Николай Николаев, должно иметь конкретные измерения, только тогда можно рассчитывать на конкретные перемены к лучшему.

Говорить сейчас о том, какой процент инвалидов нуждается в улучшении условий проживания, очень сложно. Но речь идет о практически всем жилом многоквартирном фонде страны. «Именно поэтому важно выработать такую норму проверки многоквартирного дома, которая была бы применима в любом регионе, в любом муниципалитете. Более того, очень важно ответить на вопрос: что будет сделано, если комиссия в каком-то случае признает ремонт невозможным. В постановлении правительства эта ситуация не прописана. Пока что не известно, каким образом в таком случае будут соблюдены права инвалида», – заключает Николаев.

Активисты Общероссийского народного фронта требуют от чиновников честного выполнения данных им обещаний. И, как правило, после проверок находятся деньги на создание доступной среды для инвалидов. Недавно ОНФ проверил доступность станций нижегородского метрополитена для маломобильных и слабовидящих граждан, вокзалы в Сочи, Адлере и Новороссийске.

Недостатки устраняются. Но к каждому дому контролера не приставишь.

Руководители отчитываются о том, сколько пандусов и съездов для инвалидов поставили, а то, что передвигаться по ним в инвалидных колясках без посторонней помощи небезопасно, никого не волнует.

Равнодушие чиновников отражает общее отношение нашего общества к инвалидам.

Не от того ли и создание «благоприятной среды» для людей с ограниченными возможностями во многих городах все еще остается на уровне призывов?