8.01.1654 (21.01). - Воссоединение Малороссии с Россией на Раде в Переяславе

Переяславская Рада

Западные земли Руси, отторгнутые от нее поляками после , никогда не переставали считать себя русскими. И по мере усиления польского и еврейского гнета их стремление к воссоединению в Москвой вылилось в целое повстанческое движение.

Украина – то есть Малороссия, Карпатская Русь, Новороссия (освоенные при Екатерине II Днепропетровская, Запорожская, Херсонская, Николаевская, Одесская области), казачьи земли Войска Донского , Слобожанщина (Харьковская область), Крым (часть древнерусского Тмутараканского княжества).

Большая часть этой территории нынешней Украины лишь решением большевицкой власти, боровшейся с русской великодержавностью, оказались в составе этого никогда ранее не существовавшего государства (за исключением бутафорской самостийности под германской оккупацией в 1918 году). Об истории украинского сепаратизма, поощрявшегося врагами России (Польшей, Австро-Венгрией и Германией, Ватиканом, США) сказано в книге "Тайна России". В главе III данной книги ["Вождю Третьего Рима"] говорилось и о насильственной украинизации в 1920-е годы. После 1945 года были украинизированы и присоединенные к УССР карпатороссы-русины. .

Правительством Ельцина были безоговорочно признаны итоги украинского референдума о независимости 1 декабря 1991 года, в бюллетенях которого даже не упоминалась альтернативная возможность единой государственности с Россией, а утверждалось, что от нее грозит «смертельная опасность». "Независимой" Украине позволили отказаться от своей части советского долга (20 млрд. долларов) и захватить часть вооруженных сил СССР, что было нарушением даже условий , который Кравчук изначально не собирался выполнять, а использовал лишь для разрушения единого государства и захвата власти.

Даже если на Украине власть захватили сепаратисты, российская власть могла бы в 1991 году сохранить за собой хотя бы русский Крым – для этого имелись достаточные международно-правовые, демократические (плебисцит) и экономические инструменты. Но правительство Ельцина признало все большевицкие границы. Сверх того Украине зачем-то был отдан даже остаток Тузлинской косы, отходившей от Таманского полуострова, и тем самым судоходный фарватер Керченского пролива, за прохождение которого российские суда теперь ежегодно платят Украине десятки миллионов долларов. Остается еще спорным вопрос с разделением азовских вод, которые РФ предлагает по-братски сделать общим внутренним морем, а Украина – делить на основе международного права, превращая его в международные воды, чтобы открыть Азовское море для судов НАТО.

Разумеется, США делают все возможное для того, чтобы сделать отделение Малороссии от России необратимым. В директиве ЦРУ на 1994–1998 годы было заявлено, что США не должны допустить воссоединение Украины и Белоруссии с Россией; это определяется американской целью «установления и защиты нового мiрового порядка», для чего не исключается применение силы .

США предоставляют гарантию целостности Украины, оказывают помощь деньгами (200 млн. долларов ежегодно), советниками (в их числе сын Бжезинского), совместными военными учениями (в частности, по подавлению "сепаратистского бунта" в Крыму). Штат посольства США в Киеве в 15 раз превышает российский. Бжезинский-старший хвалит украинское руководство: «Для препятствования попыткам России использовать СНГ как инструмент политической интеграции к середине 90-х годов неофициально сформировался скрыто возглавляемый Украиной блок, включающий Узбекистан, Туркменистан, Азербайджан и иногда Казахстан, Грузию и Молдову... Украина поддержала усилия Грузии, направленные на то, чтобы азербайджанская нефть транспортировалась на Запад по ее территории. Кроме того, Украина вступила в сотрудничество с Турцией, чтобы ослабить влияние России на Черном море, и поддержала ее [Турции] усилия направить потоки нефти из Средней Азии на турецкие терминалы» . Усиливается давление на Черноморский флот в Севастополе, за который РФ платит Украине 100 млн. долларов в год.

Руководство Украины форсирует свое вступление в НАТО. О начале этого процесса президент Кучма объявил 23 мая 2002 года, накануне визита президента США в РФ. Европейские страны НАТО не горят желанием брать на содержание полуразрушенную экономику Украины (ее ВВП на душу населения, по оценке ЦРУ, составляет половину российского), но США не преминут воспользоваться этим для продвижения своих структур к границам России – в ином качестве Украина мiровой закулисе не нужна.

Огромное влияние в насаждении антирусской идеологии играют прикормленные США в годы Холодной войны украинские эмигранты в качестве советников, журналистов, авторов учебников. Глава украинского отделения Фонда Сороса заявил, что им выпущены десятки учебников "антиколониальной направленности", в которых Украина трактуется как "колония", завоеванная Россией в ходе четырех русско-украинских войн" . , чествуется как национальный герой; . Против русских в Крыму киевская власть поощряет даже татар, ширящих свои структуры на турецкие деньги – лишь бы уменьшить русское влияние.

Для украинского правящего слоя представленная в нашей книге историософская расстановка сил в мiре еще менее известна, чем для правящего слоя РФ. Ведь самостийники могут обосновать свою власть, только отталкиваясь от общей с Россией истории. Искажая ее в антирусском духе, закрывая русские школы (в Киеве в 1990 году было 150 школ, осталось 10), ограничивая доступ к СМИ на русском языке, самостийные вожди заменяют подлинную духовную культуру своего народа украинизированной западной поп-культурой. Этим самостийники пытаются завершить то убийство народной памяти малороссов, которое начали в XIX веке австрийцы, – чтобы создать новый народ. Они отрывают Малую Россию от миссии , хотя она его исконная часть. (Напомним происхождение названия: Малая Россия означает малое, центральное ядро государства Киевской Руси, в отличие от Руси великой, то есть расширившейся на северо-восток.) В этом подлинная трагедия Украины: ее лишают понимания смысла истории и заставляют участвовать в мiровой битве на стороне "тайны беззакония". Православные малороссы это вполне сознают.

Население Украины в основном православное, бόльшая его часть принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата (9 тысяч приходов, около 150 монастырей) – это малороссы, не отделяющие себя от общерусской судьбы. Поэтому они подвергаются государственному давлению, у них отнято около тысячи храмов. Есть и неканоничные украиноязычные "церкви": самосвятская автокефальная (около тысячи приходов в основном в Галиции) и поддерживаемый властью "Киевский патриархат" отлученного от Церкви Денисенко (3 тысячи приходов).

Русский язык считают родным 54 % населения Украины, остальные говорят на нем, однако он не только не признан одним из государственных, но и вытесняется из официальной жизни, СМИ и системы образования. Украинский язык существует в двух версиях: киево-полтавской и галицийской, последняя навязывается как норма. Многие говорят на смеси русского с украинским.

В то же время правительство РФ ничего не сделало для поддержки стремления к воссоединению у огромной части населения Украины (и соответствующих политических движений), не говоря уже о русском Крыме. Более того: в 1998 году ратифицированный (при поддержке оппозиции в лице КПРФ) Госдумой узаконил антирусский произвол на незаконно принадлежащих ей землях и открыл ей дорогу в НАТО.

В отношении к Украине вождь Третьего Рима будет поставлен перед дилеммой: проявлять ли принципиальную твердость в решении перечисленных проблем, что будет связано с их обострением самостийниками, или же применить терпеливо-доброжелательный подход, работая на пробуждение в народе Украины совести и гордости за русское первородство Киева, осознание необходимости сопротивления мiровой закулисе и восстановления нашей совместной удерживающей роли. С нашей точки зрения, одно не должно противоречить другому, но второй подход – не только средство, но и главная цель. Даже с честными украинскими националистами можно найти общие интересы в сопротивлении Новому мiровому порядку, который им угрожает гораздо больше, чем "имперские происки москалей" .

* "Оранжевая революция" на Украине в конце 2004 года была государственным переворотом для продвижения влияния США на восток – против России. Конгрессмен Рон Пол подчеркнул, что на американское финансирование переворота на Украине противозаконно было потрачено 65 млн. долларов; о том же были опубликованы вопиющие факты П. Бьюкененом и западными изданиями (напр.: Guardian, 26.11.2004). На это Госдепартамент США заявил: «Мы финансировали не Ющенко, а торжество демократии».

Новый президент Украины Ющенко и его сподвижница Тимошенко ранее обвинялись в финансовых махинациях, в РФ на них имеется немало уголовного компромата. Однако и "мiровое сообщество", и Путин признали их власть законной. Ющенко праздновал свою победу посещением синагоги в ермолке, где зажег ханукальную свечу, затем начал чистки государственных структур от "москалей". Новая жена Ющенко, гражданка США, с юного возраста участвовала в эмигрантской бандеровской организации.

Переворот удался по трем причинам:

1) коррумпированный, а потому уязвимый перед шантажом, режим Кучмы (аналогичный ельцинскому) не смог применить законных мер противодействия революционерам (американцы шантажировали Кучму разоблачением его неблаговидных деяний); и в глазах значительной части народа этот режим оказался недостойным защиты;

2) пророссийская часть населения Украины выражала свою волю стихийно, без должных организационных структур, ибо надеялась на действия правоохранительных органов;

3) власти РФ, столь же коррумпированные и уязвимые (посол РФ на Украине Черномырдин вновь сыграл предательскую роль) не воспользовались моментом для поддержки попытки юго-восточных областей Украины, кормящих ее, отделиться от нелегитимного госпереворота. Сделать это мог бы только сам народ явочным порядком, для чего необходимы соответствующие структуры самоуправления и мобилизационного действия, чего, к сожалению, заблаговременно не было создано (см. главу VIII-3). Будем надеяться, что это еще возможно, поскольку большинство населения Украины не согласно быть гражданами антирусского государства. – Прим. ко 2-му изданию.

Обсуждение украинской темы на нашем

Обсуждение: 14 комментариев

А где было в это время Московское княжество?

К этому времени Московское княжество давно превратилось в Московскую Русь могучее государство с идеологией Третьего Рима. Это был наиболее здоровый и православный период в истории России.

одобряю,но мягковато-надо жёстче

КАЦАПЫ, ХОХЛЫ, БУЛЬБАШИ, МЫ ОДИН НАРОД-РУССКИЙ!!!

Во времена Богдана Хмельницкого название было Малая Русь,но не МалоРоссия.
---УкраЇна(УкрайИна) народное название Руси(Киевской)(До Белой, Малой и Московии). На письме встречается в Киевской летописи 12в. какая Окраина или У крАя чего?Какая Польша(16в.)? Какие татары(14в.)? Какая Россия(18в.)? Произошла от праосновы Край-земля, Крайина-страна. Название Украйина применялась только для обозначения родной земли. На вопрос где живёшь? отвечали У или В Країнє (Крайине). Предлоги У и В в украинском языке по смыслу равнозначны, итак Украйина – В Краю Родном, Земле, В Родной Стране.
--- УССР как и РСФСР имели равные права на выход из СССР ч/з референдум,что и произошло в 91г. и только это позволило разрушить жидоКПСС.О каком сепаратизме речь?
--- По поводу русского в УкрайИне сплетни.Только На мове нет ни одного канала и книгу или журнал ненайти к большому сожалению(везде мосиздат).Школ русскоязычных больше,чем украиномовных. А сепаратистов в Крыму и на Юго-Востоке УкрайИны не жалуют в этих регионах,т.к. не отражают мнение большенства.
------Россияне,Украинцы,Беларусы-Русские люди.

Московия с Русью никогда не связывалась под Русью в 17 веке понималась только теретория Украины, украинцев называли Русинами, Богдан Хмельницкий называл себя гетьманом Руським а земли Украины (Черниговская Киевская И Переяславская) были Русским Княжеством которое в 1654 году вошло под протектарат Московского царства, французский инженер Боплан четко называет Украинцев Русинами, а народ Московии московитянами, с русским народом Московия начнет связываться лишь в середине 18 века, поэтому кацапы никакие вы нахрен не русские!

Милостивый государь. Как Вы думаете, откуда пришла в Киев Княгиня Ольга? И откуда Илья Муромец? И из каких городов приходили в соответствии с очередностью Великие князья? Иными словами: посмотрите на карту Киевской Руси, какие русские земли в нее входили - и не демонстрируйте свое невежество. То же самое хочется посоветовать Славяноарию относительно этимологии и т.н. "референдума" 1991 г.

Да.. Запудрили мозги малороссам. Такая каша в голове и хаос из псевдоисторических бредней современных укранских вчэных и околонаучных брошюрок дилетантов, мнящих себя вчэными. Славяноарий и "горизонт" типичные образчики такого переформатирования самосознания. И ведь таких всё больше и больше. Самое ужасное, что они верят во всю эту чепуху и вздор написанный больными людьми. Что же делают с людьми то? Жалко их...

славяноарий, "какая Окраина или У крАя чего?"-у края Киевской Руси (пограничная территория), впервые встречается в летописи от 1187 года и обозначало Переяславское княжество, которое граничило на юге с землями кочевников.

слишком жёстко и много вранья, из-торию переписывали много раз, не нужно ей доверять, читайте летописи, и смотрите древние карты, а не из учебников, и если восстановили киев как древнюю столицу то внево могли быть права на все территории киевской руси, а если по национальному то 75% называющих себя великороссами родом из малороссии, смотрите переселения народов на пустынные земли севера и сибири из малороссии, и кто по россии коренное население, и все казачества родом из малороссии, и московию тоже основали теже князья из того же киева и другие города, и посмотрите даже в наше время больше чем каждый второй в россии в родственниках с украинцами, в нашем микрораёне я один русский наверно потому что детдомовец, все другие кто себя считает русским признаёт что бабушки прадедушки родом из украины, приодной отечественной войне с 41 года более 50 млн украинцев не вернулись на свои коренные земли, поднимали сибирь, поэтому нет деления в русского народа, всё провокации - разделяй и властвуй, и нынешняя россияния должна была быть раздроблена на 150 удельных государств в концэ правления ельцина, и не поверите кому мы благодарны что это не произошло - китайцам - они претендуют на ну очень большие территории сибири вплоть до урала, ну никак мп не охота отдавать китайцам сибирь, потому и боятся разваливать россию, надеются скупить частными секторами всю недвижимость. р.з. не поддавайтесь на провокации национальной розни, и вражды, вас обманывают, был во львове и ровно был, рух это не украина это поляки и то не настоящие, и вражду сеют против россии засланные, и мало кто поддаётся, и вы неподдавайтесь, авось выстоим, то-ли ещё было.

Новороссия (освоенные при Екатерине II Днепропетровская, Запорожская, Херсонская, Николаевская, Одесская области. А как же Кировоградская область? Ведь с нее началось освоение степей причерноморья. Там была основана крепость святой прав. Елисаветы, а позже -- города Елисаветград и Александрия, которые до революции были уездными центрами Херсонской губернии. Почемуто всегда при упоминании границ Новоросии о кировоградской области вечно забывают. Ачем мы хуже? Мы тоже русские!

А что, при Екатерине уже знали и почитали имя будущего большевика Кирова?

"А что, при Екатерине уже знали и почитали имя будущего большевика Кирова?" извините, но я так и не поня этот пассаж. я за кирова, одного из авторов закона 5 колосков, вообще не говорил. я о том что нинешняя коровоградская обл.- осколок херсонской губ, а значит, и часть новороссии. к чему это насиешливый тон?

земли, которые вы гордо именуете "Новороссией", принадлежали веками Запорожскому войску. А потом царская власть ликвидировала Запорожскую сечь и сделала свою Новороссию! Украина под вас не прогнется!

По мере того как после Смуты в России было восстановлено хозяйство, укреплены государственные учреждения на местах и в центре, страна начала переходить от пассивной оборонительной внешней политики к активным действиям за пределами своих границ. И действия эти были в основном успешными.

Как известно, со времен Ивана III Московская Русь стала высказывать претензии на обладание православными землями, входившими некогда в Киевскую Русь. Жители этих западных и южных древнерусских земель и в XVII в. именовали себя русскими. В тоже время, с XIV в. шел процесс складывания самостоятельных белорусской и украинской народностей, формировались их самостоятельные языки, культура, обычаи, национальный характер. В XIII-XIV вв. белорусские и украинские земли вошли в состав Великого княжества Литовского, а с образованием по Люблинской унии 1569 г. Речи Посполитой бывшая Западная и Южная Русь вошли в это единое польско-литовское государство.

К XVII в. украинское и белорусское население стало чувствовать на себе возрастающее тройное давление: национальное, социальное и религиозное. Вся совокупность прав и привилегий была у католического польского и литовского шляхетства (дворянства), и особенно у крупных землевладельцев аристократов - магнатов. Суровое польское крепостное право стало распространяться на украинские и белорусские земли с появлением там поместий польских панов. Польский закон позволял панам даже убивать своих крепостных холопов. Католичество в Речи Посполитой было основной религией, православный «русский народ», как и протестанты, подвергались гонениям и принуждению к переходу в католицизм.

Естественно, что в таких условиях зародилась национально-религиозная оппозиция «русского народа» польско-литовскому господству. Российские претензии и помощь Москвы постоянно подпитывали силы недовольных.

ЗАПОРОЖЦЫ. ЗА ВЕРУ И ВОЛЮ

Сами же они обладали значительной вооруженной силой. Это было запорожское казачество, живущее на южных, опасных близостью к татарам, окраинах. Столица запорожского войска - Запорожская Сечь, служила постоянным центром, где находилась казацкая вольница, готовая к набегам на татар, турок и на самих поляков. Хотя казаки, записанные в королевский список - реестр, считались на службе у короля Речи Посполитой и получали за то жалованье деньгами, хлебом, порохом и оружием, они часто восставали, когда считали, что их права ущемлены. Тем более с ростом крепостничества на Украине к Днепру, за пороги, бежали крестьяне и холопы. Нереестровое казачество за счет них росло. Эти новые запорожцы жили, нанимаясь к зажиточным казакам, занимались ловлей рыбы, охотой, но, как и голутвенные казаки Дона, нереестровое запорожское казачество чаще промышляло военными набегами.

В 1630 г. Речь Посполитая вдруг осознала, что от этой вольной пограничной стражи слишком много опасности, и пыталась держать казаков в узде. На границе с казачьими землями построили крепость Кодак, поместили туда немецкий наемный гарнизон. Целью гарнизона было препятствовать проникновению беглых в Запорожье и сдерживать активность самих запорожцев, стремящихся на север.

Крепость мало помогла. Ее вскоре уничтожили вместе с гарнизоном восставшие нереестровые казаки во главе с атаманом Иваном Сулимой. А за 5 лет до этого отгремело восстание казаков Тараса Федоровича. Бунтовали казаки под предводительством Павлюка и Острянина в 1637-1638 гг. Все эти выступления были подавлены, но подавлены с трудом.

Власти Речи Посполитой уничтожили выборность верховного запорожского атамана - гетмана, а также выборность прочих высоких казачьих должностей. Теперь король назначал запорожских вождей. Десять лет стояла тишина. Это была обманчивая тишина - та, что обычно наступает перед бурей.

Буря грянула в 1648 г., когда очередное восстание запорожцев выплеснулось за пределы запорожской казачьей области, охватило всю Украину и превратилось в национально-освободительную войну, знаменем которой стала защита православия.

Возглавил борьбу Богдан Хмельницкий. Он происходил из украинских шляхтичей. Когда-то Богдан занимал второй по значимости в запорожском войске пост войскового писаря. Поляки лишили Хмельницкого этого поста. Богдан имел все основания ненавидеть панов: один польский шляхтич дотла сжег его поместье и засек до смерти 10-летнего сына.

Войско Богдана двинулось за пределы Сечи. В мае 1648 г. оно дважды в битвах у урочища Желтые Воды и у Корсуни разгромило коронную армию Речи Посполитой. Весть о победах привлекла к Хмельницкому повстанцев со всей Украины. У него возникла массовая народно-казацкая армия. Союзником Хмельницкого выступил крымский хан. После битв у Пилявец (сентябрь 1648) и у Зборова (август 1649) король вынужден был поставить вопрос об автономии части украинских земель. Богдан не очень хотел идти на эти переговоры, но хан, получивший от поляков подарки, настаивал, угрожая встать на сторону Речи Посполитой.

По Зборовскому договору, число реестровых казаков увеличивалось почти в 4 раза (до 40 тыс. человек). Хмельницкий управлял Запорожьем и Восточной Украиной.

Но Богдан тогда уже грезил о великом украинском княжестве, включавшем все южнорусские земли. Беглые крестьяне, не попавшие в новый реестр, не желали возвращаться в крепостную неволю. Они жаждали биться с панами за веру и волю. Старшина и православные украинские шляхтичи не прочь были совсем вытеснить польских и литовских помещиков с украинских земель, они не хотели ограничиваться только уравниванием в правах с католическим шляхетством.

В итоге началась новая война украинцев с польскими войсками. Шла она не так успешно, как первая. В решающем сражении под Берестечком (в июне 1651) опять подвел союзник украинцев - крымский хан. Когда уже казалось, что народная армия вот-вот победит, он насильно увез с поля битвы Хмельницкого и отвел свою конницу. Белоцерковский мир, заключенный в сентябре 1651 г., сократил территорию, на которую распространялось гетманское управление; реестр казаков был снижен до 20 тыс. человек.

Ясно, что этот мир был только передышкой. В Польше раздавались голоса, требовавшие покончить с запорожскими разбойниками окончательно. Богдан и старшина понимали, что для продолжения борьбы нужен надежный союзник. Хмельницкий не раз посылал гонцов к царю Алексею Михайловичу, которого звал не иначе, как «великий царь восточный», с просьбой взять восставшие территории под свою руку. В Москве медлили, потому что еще свежа была в памяти катастрофа под Смоленском, а принятие такого решения означало непременную новую войну с Речью Посполитой.

В 1653 г. настал решительный момент. Украинцы опять воевали с панами. Крымский хан опять им изменил в самый решающий момент битвы у Жванца (1653). За огромную сумму хан перешел на сторону Речи Посполитой. Без поддержки России выиграть войну с панами и крымцами войска Хмельницкого не имели шансов.

В Москве собрали Земский собор. 1 октября 1653 г. он принял решение о присоединении Украины к России. 8 января 1654 г. Украинская рада в г. Переяславле также одобрила воссоединение Московской и Южной (или как тогда говорили Малой) России.

РЕШЕНИЕ ЗЕМСКОГО СОБОРА О ВОССОЕДИНЕНИИ УКРАИНЫ С РОССИЕЙ

В прошлом во 161-м году мая 25 по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии самодержца говорено на соборех о литовском и о черкаском делех. А в нынешнем во 162-м году октября в 1 день великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец указал о том же литовском и о черкаском делех учинити собор, а на соборе быти великому государю святейшему Никону, патриарху московскому и всеа Русии, и митрополитом, и архиепискупом, и епископом, и черным властем, и бояром, и окольничим, и думным людем, и стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и дьяком, и дворяном, и детем боярским (выборным) из городов, и гостем, и торговым и всяких чинов людем. И указал государь им объявити литовского короля и панов рад прежние и нынешние неправды, что с их стороны делаютца к нарушенью вечного докончанья, а от короля и от панов рад исправленья в том не бывало. И чтоб те их неправды ево государевым Московского государства всяких чинов людем были ведомы. Также и запорожского гетмана Богдана Хмельницкого присылки объявити, что они бьют челом под государеву высокую руку в подданство. И что ныне король и паны рады при государевых великих послех по договору исправленья не учинили и отпустили их без дела. <…>

Да в прошлых годех присылал ко государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии запорожской гетман Богдан Хмельнитцкой и все Войско Запорожское посланников своих многижда, что паны рада и вся Речь Посполитая на православную христианскую веру греческаго закона и на святые божии восточные церкви востали и гонение учинили большое. И их, запорожских черкас, от истинной православной християнской веры, в которой они издавна живут, учали отлучать и неволить к своей римской вере. И церкви божии запечатали, а в ыных учинили унею, и всякие над ними гонения, и поругания, и злости нехристиянские чинили, чего они и над еретиками и над жидами не чинят. И они, черкасы, не хотя благочестивые християнские веры отбыти и святых божиих церквей в разорении видети и видя себя в таком злом гоненье, поневоле, призвав к себе в помочь крымского хана с ордою, учали за православную християнскую веру и за святые божии церкви против их стояти. А у царского величества милости просят, чтоб он, великий християнский государь, жалея благочестивые православные християнские веры и святых божиих церквей и их, православных християн, невинные крови пролития, умилосердился над ними, велел их приняти под свою царского величества высокую руку. <…>

И выслушав, бояре приговорили: за честь блаженные памяти великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и за честь сына его государева, великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии, стояти и против польского короля война весть. А терпети больше того нельзя, потому что многие годы в королевских грамотах и в порубежных листех писали их государские имянованъя и титлы мимо вечного докончанья и посольского договору, со многою пропискою.

«БОЖЕ УТВЕРДИ, БОЖЕ УКРЕПИ, ЧТОБ МЫ НАВЕКИ БЫЛИ ЕДИНО!»

«После такого земского приговора, царь послал в Переяславль боярина Бутурлина, окольничего Алферьева и думного дьяка Лопухина принять Украину под высокую руку государя. Послы эти прибыли на место 31 декабря 1653 года. Гостей с достодолжной почестью принял переяславский полковник Павел Тетеря.

1 января прибыл в Переяславль гетман. Съехались все полковники, старшина и множество казаков. 8 января, после предварительного тайного совещания со старшиной, в одиннадцать часов утра, гетман вышел на площадь, где была собрана генеральная рада. Гетман говорил:

«Господа полковники, есаулы, сотники, все войско запорожское! Бог освободил нас из рук врагов нашего восточного православия, хотевших искоренить нас так, чтоб и имя русское не упоминалось в нашей земле. Но нам нельзя более жить без государя. Мы собрали сегодня явную всему народу раду, чтоб вы избрали из четырех государей себе государя. Первый - царь турецкий, который много раз призывал нас под свою власть; второй - хан крымский; третий - король польский, четвертый - православный Великой Руси, царь восточный. Турецкий царь басурман, и сами знаете: какое утеснение терпят братия наша христиане от неверных. Крымский хан тоже басурман. Мы по нужде свели было с ним дружбу и через то приняли нестерпимые беды, пленение и нещадное пролитие христианской крови. Об утеснениях от польских панов и вспоминать не надобно; сами знаете, что они почитали жида и собаку лучше нашего брата-христианина. А православный христианский царь восточный одного с нами греческого благочестия: мы с православием Великой Руси единое тело церкви, имущее главою Иисуса Христа. Этот великий царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной церкви в Малой Руси, не презрел наших шестилетних молений, склонил к нам милостивое свое царское сердце и прислал к нам ближних людей с царской милостью. Возлюбим его с усердием. Кроме царской высокой руки, мы не найдем благотишнейшего пристанища; а буде кто с нами теперь не в совете, тот куда хочет: вольная дорога».

Раздались восклицания:

«Волим под царя восточного! лучше нам умереть в нашей благочестивой вере, нежели доставаться ненавистнику Христову, поганому».

Тогда переяславский полковник начал обходить казаков и спрашивал: - Все ли тако соизволяете? - Все! - отвечали казаки.

«Боже утверди, Боже укрепи, чтоб мы навеки были едино!» Прочитаны были условия нового договора. Смысл его был таков: вся Украина, казацкая земля (приблизительно в границах Зборовского договора, занимавшая нынешние губернии: Полтавскую, Киевскую, Черниговскую, большую часть Волынской и Подольской), присоединялась под именем Малой России к Московскому государству, с правом сохранять особый свой суд, управление, выбор гетмана вольными людьми, право последнего принимать послов и сноситься с иноземными государствами, неприкосновенность прав шляхетского, духовного и мещанского сословий. Дань (налоги) государю должна платиться без вмешательства московских сборщиков. Число реестровых увеличивалось до шестидесяти тысяч, но дозволялось иметь и более охочих казаков».

ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ

Московские войска вступили на территорию Украины и Белоруссии. Последняя также бунтовала против панов, но, не имея казачества, была лишена костяка, вокруг которого можно было бы создать народную армию. Царь Алексей находился при войсках. За 1654 г. москвитяне заняли Смоленск, 33 белорусских города, в том числе и Полоцк, и вторглись в пределы Литвы. На юге успешно действовало русско-украинское войско. Казалось, разгром Речи Посполитой близок. Тем более, что у нее появился еще один враг. Швеция напала на Польшу летом 1655 г. и захватила многие польские земли вместе со столицей Варшавой.

В Речи Посполитой ряд магнатов и часть панов стали считать, что лучше договориться с Московией, может, даже объединиться с ней в личную унию, выбрав на престол Речи Посполитой Алексея Михайловича или его сына царевича Алексея. Так и войну с Русью можно кончить, и одолеть шведского короля Карла X. Эти идеи пришлись по душе в московских верхах, несмотря на протесты Хмельницкого, не желавшего мира с Речью Посполитой ни на каких условиях.

ВОЙНА С ШВЕЦИЕЙ 1656-1658 ГГ.

Ожидая смерти престарелого польского монарха и выборов нового короля, Россия заключила с Польшей перемирие (октябрь 1656) и принялась воевать с Швецией, надеясь вернуть себе выход к Балтике.

Вначале война шла успешно. Русские захватили Дерпт, Динабург, Мариенбург, осадили Ригу. Однако взять Ригу московские полки не смогли. В Польше тем временем восторжествовали противники ориентации на Россию. Они заключили мир со Швецией и объявили войну Московскому царству. Планы унии таким образом оказались похороненными, а Россия стояла перед войной на два фронта, чего она себе позволить не могла. Уже чувствовалась усталость и войск, и народа, задавленного налогами, средства от которых поглощала эта длительная борьба.

России пришлось пойти на уступки Швеции. В 1658 г. заключили перемирие, а в 1661 в Кардиссе - мир. Россия по нему ничего не потеряла из того, что имела перед русско-шведской войной, но ничего и не приобрела. Захваченные прибалтийские крепости москвитяне вернули шведскому королю.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЙНЫ ЗА УКРАИНУ

С переменным успехом пошла война России с Речью Посполитой на Украине. Русские силы были вытеснены из Литвы и Белоруссии. Речь Посполитая контролировала Правобережную часть Украины. А в Москве уже отшумел медный бунт, неспокойно было на казачьем Дону и окраинах.

На Левобережную Украину, где сохранялось гетманское правление, приехало множество московских воевод и приказных людей. Москвичи не очень считались с украинской самобытностью, так как полагали, что Украина уже такая же часть России, как и все другие. Все это огорчало тех, кому совсем не таким виделся союз Украины с «великим восточным царем». Расхождение своих и московских взглядов на отношения Москвы и Украины почувствовал еще Богдан Хмельницкий. Когда гетман выпивал лишнее, он плакал, сердился на «москалей», говорил: «Не того я хотел!» Многие последователи гетмана, в частности сын Богдана - Юрий Хмельницкий, пытались «отложиться» от Москвы. Кто-то из них надеялся на автономию (внутреннее самоуправление) при польском покровительстве (гетман Иван Выговский), кто-то - при крымском или турецком (гетман Иван Брюховецкий), но Московия, опираясь на своих украинских сторонников, крепко держала вновь приобретенные земли. Главным достоинством Москвы в глазах простого украинского народа стало исчезновение с украинской земли, подвластной русскому царю, польских панов и их крепостного права.

ИТОГИ ВОЙНЫ ЗА УКРАИНУ

Война России и Речи Посполитой истощала ресурсы обеих стран. Наконец с поляками вступили в длительные переговоры. Они завершились 30 января 1667 г. Андрусовским перемирием, заключенным на 13,5 лет. Переговоры с русской стороны успешно вел Ордин-Нащокин. Россия получила Смоленск и все украинские земли по левому восточному берегу Днепра. Киев, стоящий на правом берегу Днепра, был отдан России временно, на 2 года. Впрочем, Московское царство Киев в положенный срок не вернуло, а закрепило за собой. Запорожье находилось в совместном управлении Москвы и Речи Посполитой, однако московское влияние было там сильнее.

Почтовая маркаСССР,1954 год

Марка в честь 300-летия Переяславской рады, 1954 год

В результате Переяславской Рады и последовавшей за ней русско-польской войны, часть православного населения Речи Посполитой, присоединившись кРусскому царству, избавилась от национального и религиозного угнетения с ее стороны.

Для России соглашение привело к приобретению части земель Западной Руси (включая город Киев), что оправдывало титул российских царей, -государь всея Руси. Русские цари стали себя называть собирателями земель со славянским православным населением.

Для Речи Посполитой это соглашение стало началом процессов распада и расчленения, приведших в итоге к полной потере независимостив1795г.

Второе Переяславское соглашение было заключено 27 октября 1659 г. между Юрием Хмельницким, сыном Богдана Хмельницкого, и представителями русского царя. Это соглашение ограничило самостоятельность гетманов и было следствием перехода Выговского на сторону Речи Посполитой.

С 300-летнего расстояния о событиях того времени русский историк Гумилёв, Лев Николаевичнаписал:

…первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», единоверцев. Об это ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти. Два близких этноса - русский и украинский - соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало те инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза. Лев Гумилёв, «От Руси к России» .

Мартовские статьи

В марте 1654 г. после двухнедельных переговоров все было согласовано, были одобрены и приняты обеими сторонами так называемые “Статьи Богдана Хмельницкого”, изесгные также, как “Мартовские статьи”.

По существу это была конституция автономной Украины, неразрывно и навеки, волеизъявлением своего народа, вошедшей в состав Русского Государства. Этими “Статьями” определялось юридическое положение Украины в Русском Государства. Оригинала этих “Статей” не сохранилось, точнее, пока он нигде не обнаружен, но на основании имеющихся черновиков и заметок, содержание “Статей” можно установить.

Основные пункты этих “Статей” (всего их 11) сводились к следующему:

а) Сохранение на всей Украине казацкой администрации, распространяющейся на все население. Этим утверждалась осуществленная во время гражданской освободительной борьбы, замена польской администрации – казачьей. При поляках юрисдикция казачьей администрации распространялась только на казаков.

б) Установление реестра в 60.000 Казаков.

в) Обещание защищать Украину-Русь от поляков и татар всеми силами Русского Государства. “Если нападут татары, – говорится в “Статьях”, – донские казаки должны немедле напасть Крым”. Для продолжения борьбы с поляками русские “ратные люди” в дальнейшем ведут эту борьбу совместно с казаками Б. Хмельницкого.

г) Подтверждение царем прав и привилегий высшего класса Украины-Руси: высшего духовенства, монастырей старшины, шляхты и закрепление за ними имений.

д) Предоставление гетману прева сношений с другими государствами. Для сношений с Польшей и Турцией нужно было предварительное разрешение царя, а при сношениях с другими государствами гетман был обязан обо всем уведомлять царя и без его согласия не принимать решений. В случае же поступления предложений невыгодных для Русского Государства гетман был обязан задерживать послов и немедленно уведомлять царя.

е) Все собираемые на Украине-Руси местной администрацией приходы поступали в “царскую казну”. Из этих приходов должно было оплачиваться содержание местной администрации и реестрового казачества. Так как к моменту составления “Статей” определить высоту этих доходов не представлялось возможным, то и вопрос о высоте “жалования” реестровым казакам остался открытым.

Кроме этих основных статей – положений, определявших будущую совместную жизнь воссоединенных после нескольких столетий раздельной жизни частей когда-то единого русского Киевского Государства, в “Статьях Богдана Хмельницкого” была много уточняющих подробностей, до таких мелочей, какое “жалование” должен получать войсковой писарь или артиллерийский “обозный”.

Особым пунктом в “Статьях” указано обязательство Русского Государства содержать и снабжать постоянный гарнизон крепости Кодак, служившей охраной от внезапных татарских набегов.

Также особым пунктом введено в “Статьи” царское подтверждение на все имения православного высшего духовенства и монастырей, которые были не только крупными землевладельцами, но и имели зависимых от них крестьян. К “послушенству” монастырям призывал Хмельницкий еще до воссоединения, хотя крепостная зависимость фактически и была уничтожена явочным порядком уже в первые годы освободительной борьбы.

Из содержания этих “Статей” видно, что они удовлетворяли старшину, сохраняя казачью администрацию и закрепляя за ней социальное положение, приобретенное во время освободительной борьбы. В то же время они не противоречили и идее централизованного государства, каковым в то время было Русское Государство. Это видно из пунктов “Статей”, предусматривающих сдачу “в царскую казну” всех доходов, собираемых администрацией. Удовлетворены были и широкие массы населения, т. к. принятое Русским Государством обязательство защищать от татар и поляков обещало возможность спокойной жизни и гарантировало от возвращения ненавистных порядков времен польского владычества.

Созвучно было также воссоединение и его переяславское оформление и с воспоминанием о единстве Руси Киевского периода, еще жившим в народной памяти во всех частях Руси, а потому в народном сознании Переяславский акт был именно воссоединением, разорванных когда-то историей, частей единого государства Киевской Руси, а не пpисоединением, как не точно его называли дореволюционные русские историки, или завоеванием и оккупацией, как пытаются представить воссоединение шовинисты – сепаратисты.

Отсутствие в архивах подписанного оригинала “Статей” дала возможность произвольного толкования их содержания и самого духа и смысла Переяславского акта.

Шовинисты-сепаратисты изображают этот акт воссоединения, как договор двух независимых государств – России и “Казацкой Державы” о совместных военных действиях против Польши, причем договор и союз вынужденный. Хмельницкий находился в тяжелом положении, говорят они, а потому и согласился на него, вовсе не стремясь к воссоединению и намереваясь при первом удобном случае его нарушить.

Приписывая Хмельницкому двурушничество, М. Грушевский и его “историческая школа”, замалчивают исторически неопровержимо доказанное стихийное стремление всего населения Руси-Украины к воссоединению, в котором оно видело свое спасение и гарантию мирной жизни в будущем. Вожделение же небольшой кучки старшины польско-шляхетского воспитания и мировоззрения, сепаратисты выдают за настроения всего населения.

О самом Хмельницком Грушевский пишет: “Народ украинский для него, как и для вождей предшествовавших восстаний, был только средством для достижения казацких желаний”. (М. С. Грушевский “Иллюстрированная история Украины” – Киев 1917 г., стр. 302).

А о казаках тот же Грушевский в той же книге на стр. 308 пишет: “они смотрели на войну, как на свое ремесло и продавали свою службу тому, кто платил”.

Так характеризует Грушевский, а за ним и его “школа” тех, кто героической борьбой отстояли и свою православную веру и свою национальность от католическо-польской агрессии. Не будь Хмельницкого, его предшественников и казачества, о котором так оскорбительно-пренебрежительно пишет Грушевский, вся Украина была бы окатоличена и ополячена.

Не об этом ли сожалел М. Грушевский, создавая свою “историческую школу” в католической Австро-Венгерской империи и не об этом ли сожалеют сейчас его последователи, верные сыны католической церкви – галицкие униаты, претендующие на роль “носителей украинской идеи”?

Объективная же историческая правда, а не извращенная и подогнанная к заранее поставленному заданию, сепаратистическая “история”, на основании документов и неопровержимых фактов дает совсем другую картину освободительного движения Украины-Руси, приведшего к воссоединению с Русским Государством.

Это была всенародная стихийная революция, в которой, переплетаясь, одинаково действовали, как побуждения социциальные, так, в одинаковой мере, и религиозные и национальные.

Борьба против социального угнетения; борьба за свободу своей прадедовской веры; борьба за свое национальное бытие, против польско-католического гнета. Они были неотделимы одна от другой и создали ту силу, которая привела к победе, хотя и не окончательной.

В этом всенародном движении, вероятно, были и шкурники, которые стремились только к удовлетворению своих эгоистических стремлений, но зачислять в шкурники и все казачество и Хмельницкого с его предшественниками, как это делает, приведенными выше фразами, Грушевский, это значит оплевывать героическую, самоотверженную и славную борьбу населения Руси-Украины за свое освобождение.

А замалчивать стихийное стремление к воссоединению с Русским Государством, в котором народ видел свое единственное спасение, и такую же стихийную ненависть к униатам, которая красной нитью проходит через всю историю освободительной борьбы – это значит прибегать к той форме лжи, которую называют самой худшей и подлой: к лжи умолчанием.

Не только из донесений многочисленных московских послов к Хмельницкому видно, как их восторженно принимало население Руси-Украины. О том же самом свидетельствуют множество документов в архивах Украины, как, например, записи в церковных книгах-летописях многих городов, через которые проезжали русские посольства (Прилуки, Конотоп, Красный Колядин и др.); отчеты казацкой старшины, сопровождавшей эти посольства (письма сотника Вронченко); описания воодушевления населения при принесении присяги после Переяславской Рады (в церковных “чиновных книгах”) и много других.

Документы эти были доступны для исторических исследований, однако сепаратистическая “историческая школа” об этом умалчивает. Умалчивает она также и о том, что посольства польские, направлявшиеся к Хмельницкому в тот же период (1649–1653) подвергались нападениям партизан и их путешествия по Украине, несмотря на большой конвой, были сопряжены с опасностью для жизни. Например, согласно польским документам, посольство, возглавляемое Киевским воеводой Киселем только с трудом и большими потерями в многочисленных стычках с партизанами добралось к Хмельницкому.

Все эти, замалчиваемые сепаратистами, факты свидетельствуют о подлинных народных настроениях в период освободительной борьбы. В свете исторических фактов не выдерживает критики и версия сепаратистической “исторической школы” о том, что Переяславский акт был договором между двумя суверенными государствами: “Украинской Казацкой Державы” и Московским царством.

Киевская митрополия во 2-й половине XVII в. и ее воссоединение с Московским Патриархатом

Эпоха, последовавшая за кончиной двух лидеров Малороссии: духовного – митрополита Сильвестра Коссова – и государственного – гетмана Богдана Хмельницкого, – была временем бесконечных метаний казацкой старшины между Русским царем и Польским королем. 2-я половина XVII в. Этот период истории Украины был полон войн, измен, мятежей и расколов. Обстановка хаоса, в которой в то время оказалась Малороссия, во многом была обусловлена тем, что векторы большинства политических и религиозных движений были направлены в диаметрально противоположные стороны. Кратковременное преобладание одного из них, как правило, и вызывали уклонения в сторону либо Москвы, либо Варшавы, которые постоянно сменяли друг друга.

Война, которую вели с Польшей казаки во главе с Хмельницким были следствием крайне жесткой политики Речи Посполитой на Украине. Казачество решительно отстаивало свои права, но также выступало и в защиту Православной Церкви, утесняемой римо-католиками и униатами после Брестской унии 1596 г. В этой войне казакам не хватало собственных сил, чтобы одержать победу без помощи извне. Москва оказала Хмельницкому поддержку, что в итоге решило судьбу, по крайней мере, Левобережной Украины. После Переяславской Рады большая часть малороссов была вполне удовлетворена тем умиротворением, которое наступило в крае после перехода в подданство царя Алексея Михайловича. Тем не менее, верхушка казачества – старшина, завоевав свободу и закрепив за собой руководящее положение в стране, опасалось с переходом под скипетр самодержавного Московского государя утратить прежние вольности свое практически бесконтрольное господство на Украине. Большинству представителей казацкой старшины более по душе были свободы и привилегии, которыми в полуреспубликанской Речи Посполитой обладала шляхта. Отсюда возникает соблазн попытаться договориться с Польским королем о возврате Малороссии под его начало, но уже при условии признания за казачьей верхушкой шляхетских вольностей и отказа от былых крайностей в украинской политике, и в том числе – в религиозном вопросе. Именно это обусловило многочисленные попытки старшины достичь компромисса с поляками и переметнуться от Москвы к Варшаве.

В то же время простой народ, утомленный панским своеволием, затяжными войнами, католическим экстремизмом, в массе своей не разделял устремлений старшины и искренне желал остаться с единоверной Москвой. Твердая власть Российского государя сулила долгожданный покой, порядок, стабильность и относительное благополучие.

Духовенство Киевской митрополии также не было однородно в вопросе о единстве с Москвой. Большая часть клира вполне одобрительно относилась к полуавтономному государственному статусу Малороссии под главенством Москвы и даже готова была перейти в юрисдикцию Московского Патриархата. Об этом прямо говорилось в одной из статей договора о воссоединении, принятого на Переяславской Раде. В то же время высшие иерархи Киевской митрополии, подобно митрополиту Сильвестру, стремилась сохранить церковную независимость от Московского Патриарха, оставшись в юрисдикции Константинопольской Церкви, которая носила на Украине почти что формальный характер. Во многом психология малороссийских иерархов того времени была близка к сознанию казацкой старшины.

Из сочетания всех этих настроений и рождалось то крайне неустойчивое политическое положение, которое было характерно для Украины во 2-й половине XVII столетия.

После того, как в апреле 1657 г. скончался митрополит Киевский Сильвестр Коссов, гетман Богдан Хмельницкий поручил временное управление Киевской митрополией епископу Черниговскому Лазарю Барановичу, незадолго до того, в марте 1657 г. рукоположенному и поставленному на эту древнюю кафедру (она была возобновлена после долгого перерыва в 1649 г.). Выбор Хмельницкого объяснялся тем, что на подвластных ему Левобережных землях Малороссии оставался лишь один архиерей – епископ Лазарь, тогда как все прочие иерархи Киевской митрополии находилась в областях, подвластных польскому королю. Тем не менее, все они были приглашены в Киев для участия в избрании нового митрополита. Король позволил епископам Львовскому, Луцкому и Перемышльскому приехать в Киев на собор, которому предстояло избрать нового митрополита Киевского. В то же время Ян Казимир снабдил иерархов инструкцией, которая предписывала епископам агитировать гетмана и казаков за возвращение под власть короля. Ни царя Алексея Михайловича, ни Патриарха Никона Хмельницкий не уведомил о кончине Сильвестра Коссова. Гетман и в этом стремился подчеркнуть свою автономию по отношению к Москве, главенство которой над Малороссией считал формальным. Избрание нового митрополита должно было проходить, как и прежде, – исключительно собором малороссийских архиереев.

Но Хмельницкий скончался 27 июля 1657 г., прежде чем состоялись выборы митрополита. Теперь было не до этого: казацкая старшина была гораздо более озабочена вопросом выборов преемника Хмельницкого. В этих условиях епископ Лазарь Баранович обратился за содействием к царскому воеводе Бутурлиным, находившимся в Киеве. Бутурлин посоветовал Лазарю поставить перед духовенством вопрос о переходе Московского Патриарха и избирать митрополита уже по его благословению. В ходе совещания епископа Лазаря с духовенством выяснилось, что многие священнослужители согласны перейти в Московский Патриархат. Значительная часть духовенства желала видеть на митрополии Киево-Печерского архимандрита Иннокентия Гизеля. Причем нередко высказывалось пожелание, чтобы благословил его не Константинопольский, а Московский Патриарх.

Между тем, состоялись выборы нового гетмана. 26 августа 1657 г. было решено, что по достижении совершеннолетия гетманом станет Юрий, сын Богдана Хмельницкого. Но до этого времени обязанности гетмана должен был выполнять Иван Выговский. Выговский давно уже вынашивал мысль о переходе из-под протектората Московского государя вновь под власть Польского короля при условии, что последний признает за гетманом права владетельного князя. По этой причине гетман никак не желал, чтобы новым митрополитом Киевским стал представитель промосковски ориентированных кругов. Выговский провел выборы митрополита так, что от участия в них оказались отстраненными Иннокентий Гизель и его единомышленники из числа киевского духовенства. Напротив, в числе кандидатов на митрополию при поддержке Выговского оказались исключительно подданные Речи Посполитой: епископ Луцкий Дионисий Балобан-Тукальский, епископ Львовский Арсений Желиборский и архимандрит Виленского Свято-Духова монастыря Иосиф Нелюбович-Тукальский. Выборы митрополита завершились в Киеве 6 декабря, в Николин день. Новым митрополитом Киевским и всея Руси стал Дионисий Балобан.

Избрание Дионисия стало для Москвы неожиданностью. Когда в январе 1658 г. прибыл приводить гетмана Выговского к присяге царю Алексею Михайловичу окольничий Богдан Хитрово, к его удивлению в церемонии присяги принял участие новоизбранный митрополит, о котором в Москве еще не знали. Хитрово почтил Дионисия богатыми подарками, которые первоначально предназначались Лазарю Барановичу как местоблюстителю. 28 февраля 1658 г. Дионисий Балобан был утвержден на митрополии Патриархом Константинопольским. Разумеется, с полонофилами Выговским и Дионисием невозможно было вести переговоры о переходе Киевской митрополии под начало Патриарха Московского. Тем не менее, Патриарх Никон уже начал титуловаться "Патриархом всея Великия, Малыя и Белыя Руси", что, впрочем, было зеркальным отражением титулатуры царя Алексея Михайловича, для которой имелись более веские основания.

Митрополит Дионисий, впрочем, обещал хранить верность царю Алексею Михайловичу и привел к присяге в том же гетмана Выговского. Однако уже феврале 1658 г. польский посланник Беневский доносил королю Яну Казимиру о том, что митрополит Дионисий может быть чрезвычайно полезен в деле возвращения Малороссии в состав Речи Посполитой. Вскоре Дионисий действительно стал сообщником Выговского, изменнические планы которого относительно соединения с Польшей вполне разделял. В июле 1658 г. Выговский, разгромив своих противников, решился полностью отложиться от Москвы. Митрополит Дионисий открыто поддержал гетмана и тайно уехал из Киева к Выговскому в Чигирин. Более в свой кафедральный город он уже не возвращался никогда.

Выговский открыто принял сторону поляков. Соединившись с ними и крымскими татарами, он в том же 1658 г. осаждал Киев, но безуспешно. В сентябре 1658 г. под Гадячем гетман заключил с поляками договор. В нем перечислялись условия, на которых казачья старшина была готова примириться с королем и вновь признать себя его подданными. Гадяцкий договор содержал статьи, согласно которым православные епископы наряду с католическими должны были получить места в сенате. Православным мирянам и Церкви должны были быть возвращены имения, отобранные католиками. Все исповедующие Православие должны были получить в Речи Посполитой те же права, что и римо-католики, иметь училища и типографии. Право избирать митрополита Киевского из четырех кандидатов, согласно этому договору, получал король. Гадяцкий договор выглядел гораздо скромнее прежних договоренностей казаков с Польской Короной. В отличие от договоров Хмельницкого он не содержит никакого упоминания об унии, которую казаки прежде решительно требовали ликвидировать. Дионисий Балобан и высшее духовенство Правобережья поддержали Выговского и одобрили Гадяцкий договор. Однако Иннокентий Гизель и большинство духовенства Левобережной Украины остались верны Москве.

Затея Выговского оказалась весьма недолговечной. Уже в 1659 г. от него отстала большая часть казацкой старшины. Казаки объединились вокруг нового лидера Юрия Хмельницкого и вернулись под руку Москвы. В октябре 1659 г. в Переяславле при участии представлявшего Москву боярина князя А.Н.Трубецкого состоялась еще одна Рада, на которой Юрий Хмельницкий был избран новым гетманом. Здесь же полковником Дорошенко и другими казаками был выработан ряд статей, одна из которых предусматривала сохранение Киевской митрополии в юрисдикции Константинополя. Но статьи эти были отвергнуты участниками Рады. Напротив, были вновь зачитаны и подтверждены статьи первой Переяславской Рады 1654 г., в том числе и та, которая утверждала, что Киевский митрополит должен быть в благословении Патриарха Московского при условии церковной автономии Украины.

Митрополит Дионисий опасался возвращаться в Киев после крушения заговора Выговского. Но, проживая в Речи Посполитой, в Слуцком монастыре, он продолжал именоваться митрополитом Киевским. Его митрополичий статус признавали и на Левобережье. Однако для реального управления церковными делами Московской части Украины царь Алексей Михайлович своим указом назначил местоблюстителя Киевской митрополии, которым вновь стал Лазарь Баранович. Лазарь еще прежде обращался к царю с просьбой подтвердить его епископство в Чернигове и Новгород-Северском и выражал свою лояльность по отношению к Москве. Юрий Хмельницкий пытался уговорить Дионисия вернуться в Киев. С этой целью гетман в 1660 г. отправлял в Слуцк специальное послание к митрополиту. Однако Дионисий так в Киев и не приехал.

Такая ненормальная ситуация в церковных делах очень скоро надоела левобережному духовенству, и было решено ходатайствовать перед царем Алексеем Михайловичем о позволении избрать нового митрополита. Трахтемировский игумен Иоасаф прибыл в Москву в качестве посланца от епископа Лазаря Барановича и архимандрита Иннокентия Гизеля с поручением хлопотать об избрании митрополита Киевского вместо Дионисия. При этом от лица всего малороссийского духовенства игумен Иоасаф объявлял, что благословить нового митрополита Киевского может либо Патриарх Московский, либо Патриарх Константинопольский – как укажет сам Государь. Духовенство Левобережья в это время было настроено еще более промосковски, в том числе – благодаря щедрым денежным и земельным пожертвованиям царя Алексея Михайловича украинским монастырям и храмам.

К сожалению, Москве в тот момент было не до устроения дел Киевской митрополии, так как военно-политическая обстановка на Украине складывалась весьма драматично. Сначала воинство царя Алексея потерпело сокрушительное поражение от поляков в Литве и Белой Руси. Затем объединенное московское и казацкое воинство под командованием Шереметева и Юрия Хмельницкого потерпело несколько поражений от поляков и татар. Хмельницкий-младший последовал примеру Выговского и, предав Москву, также признал над собой власть короля Польского.

После того, как Москва оправилась от первого шока после потерь и измен в Малороссии, здесь все же решили заняться устроением дел в Киевской митрополии. Поскольку поставить нового митрополита при еще здравствующем Дионисии Балабане было невозможно, в Москве решили ограничиться назначением временного местоблюстителя, который должен был управлять левобережными приходами. Лазарь Баранович, вполне лояльный по отношению к Москве, все же был не вполне удобен в качестве местоблюстителя, так Чернигов, в котором он постоянно пребывал, был вдалеке от эпицентра главнейших политических событий Малороссии. Московские власти стремились поставить во главе церковной жизни Левобережья такого иерарха, который, пребывая в Киеве и храня верность царю Алексею Михайловичу, в то же время был бы связан с казачьей старшиной и проводил бы в ее среде промосковскую политику. На роль такого местоблюстителя, как решили в Москве, наиболее подходил Нежинский протопоп Максим Филимонов, известный как своей ученостью, так и лояльностью к Московскому государю. Максим регулярно информировал царя Алексея Михайловича обо всем происходящем в Малороссии, и имел в Москве репутацию одного из самых ревностных приверженцев Московского самодержца среди духовенства Киевской митрополии. Максим был в гораздо большей степени вовлечен в политическую жизнь Украины, чем ученый и благочестивый, но совершенно аполитичный и не связанный с казачьей старшиной епископ Лазарь Баранович. Правительство царя Алексея Михайловича надеялось извлечь из этого обстоятельства немалую выгоду.

Поскольку обе епископские кафедры Левобережья – Киевская и Черниговская – были на то время заняты, Максима решено было поставить на Мстиславскую епархию, расположенную на территории Белоруссии. 4 мая 1661 г. Максим, предварительно постриженный в монашество с именем Мефодий, был хиротонисан во епископа Мстиславского и Оршанского. Его рукоположение состоялось в Москве. Мефодий с царского соизволения принял архиерейское поставление от местоблюстителя Московского Патриаршего Престола митрополита Крутицкого Питирима. Эта мера выглядела беспрецедентно, так как Киевская митрополия пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Тем не менее, в Москве ее объяснили необходимостью устроения церковной жизни Левобережной Украины в условиях, когда митрополит Дионисий исключительно по политическим мотивам устранился от окормления этой части Малороссии.

Делами своей Мстиславской епархии новый епископ-местоблюститель занимался мало. Изначально планировалось, что центром его активности станет Киев. Мефодий прибыл сюда уже летом 1661 г. и принял управление делами митрополии от епископа Лазаря. К сожалению, Мефодий занялся не устроением дел церковных, но с головой погрузился в политические страсти, бурлившие на Украине.

В марте 1662 г. частью казачества новым гетманом был избран Переяславский полковник Самко. Мефодий привел его к присяге, но затем прибыл в свой родной Нежин, где примкнул к сопернику Самко – Нежинскому полковнику Золотаренко. Мефодий направил в Москву донесение о том, что Самко избран на гетманство обманом и угрозами. В Москве, тем не менее, признали Самко наказным гетманом, но обязали его жить в мире с епископом Мефодием. Самко, в свою очередь, тоже писал в Москву жалобы на Мефодия и просил поставить на его место Иннокентия Гизеля или Лазаря Барановича, говоря, что Мефодий не пользуется любовью у казаков. Но в Москве и Самко, и Мефодия оставили на своих местах, надеясь, что они в конце концов примирятся. Увы, этого так и не произошло. Мефодий совершенно покинул Киев и жил то в родном Нежине, то в Зенькове, то в Гадяче – всякий раз под предлогом подготовки рады для избрания нового гетмана. Свое нежелание пребывать в Киеве Мефодий оправдывал боязнью расправы со стороны Самко. Одновременно епископ Мстиславский плел интриги против наказного гетмана. Вскоре вихрь политических страстей совершенно закрутил местоблюстителя Киевской митрополии.

Между тем, каноническое положение Мефодия многими ставилось под сомнение, особенно после того, как митрополит Дионисий Балобан в пику Мефодию поставил на ту же самую Мстиславскую кафедру, которую занимал Мефодий, Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Положение Мефодия стало еще более щекотливым после того, как в 1662 г., в Неделю Торжества Православия, покинувший Московский Патриарший престол Никон провозгласил анафему на митрополита Питирима и рукоположенного им Мефодия. Причем, поставление Мефодия на Мстиславскую епархию Никон прямо указал в числе прегрешений Патриаршего местоблюстителя Питирима. И хотя анафема оставившего Патриаршество Никона не могла считаться законной, все же при двойственном положении Мефодия как епископа Мстиславского и его вражде с наказным гетманом она стала для местоблюстителя Киевской митрополии серьезной неприятностью. Вскоре последовали еще более опасные для Мефодия события. В 1662 г. пребывавшие на польском Правобережье митрополит Дионисий и Юрий Хмельницкий направили в Стамбул послание Патриарху Константинопольскому. В нем они не слишком правдиво представили бегство Дионисия из Киева как следствие действий Мефодия, который якобы при помощи царских войск насильственно изгнал митрополита из Киева и присвоил себе его власть в митрополии. Константинопольский Патриарх не стал особо вдаваться в подробности происшедшего в Малороссии и подобно Никону также подверг Мефодия анафеме. Копия Патриаршей грамоты была принесена из Стамбула в Киев и вызвала там большое смущение среди духовенства и мирян, после чего многие из них прекратили общение с Мефодием.

Вскоре на Правобережье произошли большие перемены, как в политической, так и в церковной жизни. В 1662 г. Юрий Хмельницкий отрекся от гетманства, и митрополит Дионисий постриг его в монашество с именем Гедеон в Корсунском монастыре. Новым гетманом Правобережья стал Павло Тетеря. Митрополит Дионисий Балобан скончался 10 мая 1663 г. в Корсуне на Днепре. Из пяти лет своего пребывания на Киевской митрополией лишь менее полугода он провел в кафедральном Киеве. Тем не менее, левобережное духовенство, политически верное Москве, продолжало считало Дионисия своим законным митрополитом вплоть до самой его смерти. Даже Лазарь Баранович сокрушался о его кончине и составил Дионисию эпитафию.

Почти одновременно с кончиной Дионисия на Левобережье вновь было решено собрать казачество на раду в Нежин для избрания нового гетмана. По этому случаю наиболее видные представители левобережного духовенства: Киево-Печерский архимандрит Иннокентий Гизель, ректор Киево-Могилянской коллегии архимандрит Иоанникий Голятовский, другие архимандриты и игумены крупнейших монастырей, – направили наказному гетману Самко и запорожскому казачеству послание, в котором они просили казаков на предстоящей раде позаботиться не только об избрании гетмана, но и о делах духовных. В связи с кончиной Дионисия Балобана киевские клирики просили казаков похлопотать о назначении достойного местоблюстителя, который возглавлял бы Киевскую митрополию вплоть до выборов нового митрополита. Мефодия киевляне отказывались признавать местоблюстителем, как преданного анафеме Патриархами Константинопольским и Московским. Представители киевского духовенства даже прямо просили казаков хлопотать перед царем Алексеем о назначении местоблюстителем вновь Лазаря Барановича, человека заслуженного и всеми уважаемого. К самому Лазарю киевляне также писали, прося его вновь принять управление митрополией. Однако Лазарь отказался.

Но казачья рада в Нежине не оправдала надежд киевлян. По приглашению присутствовавшего на раде царского представителя князя Велико-Гагина на казачий съезд прибыл и Мефодий Филимонов, который принял активное участие в борьбе казачьей старшины за гетманскую булаву. Во многом благодаря интригам епископа Мстиславского казаков удалось отвлечь от рассмотрения церковных дел и прежде всего – вопроса о новом местоблюстителе Киевской митрополии. В итоге рада избрала гетманом давнего друга Мефодия – Ивана Брюховецкого. Мефодий привел его к присяге. Вскоре Самко, Золотаренко и ряд других видных казаков, на которых как раз и рассчитывало опереться киевское духовенство, были казнены по проискам Брюховецкого и поддерживавшего его Мефодия.

Епископ Лазарь Баранович, хотя и отказался от местоблюстительства после кончины Дионисия Балобана, просил гетмана Брюховецкого и казачество похлопотать перед царем Алексеем Михайловичем о скорейшем избрании нового митрополита Киевского. Однако этому воспрепятствовали нестроения среди казаков, многие из которых были недовольны избранием Брюховецкого. Заминкой не преминули воспользоваться на Правобережной Украине, пребывавшей под властью польского короля. 9 ноября 1663 г. правобережное духовенство собралось для выборов митрополита в Корсуне. Но и здесь среди духовенства и мирян, съехавшихся на собор, не было единства. Часть участников собора избрала митрополитом Иосифа Нелюбовича-Тукальского, епископа Мстиславского. Другая группа выбрала на митрополию епископа Перемышльского и Самборского Антония Винницкого. Вследствие этого разномыслия решено было провести повторные выборы 19 ноября. Для участия в них прибыл и гетман Правобережной Украины Павло Тетеря. Однако новые выборы не изменили положения, раскол сохранялся: большинство епископов и гетман были за Антония, но и за Иосифа было отдано немало голосов. В итоге Польскому королю были отправлены на утверждение протоколы обеих соборных группировок с именами двух претендентов на Киевскую митрополию. Ян Казимир поступил как истинный католик и сын творца Брестской унии Сигизмунда III: сначала он утвердил на митрополии и Антония, и Иосифа, а затем аннулировал полномочия обоих. Поляки вновь намеревались посеять смуту среди православных, считая это поможет им удержать Правобережье за Речью Посполитой.

Гетман Тетеря первоначально голосовал за Антония Винницкого, однако позднее своим универсалом он признал законным митрополитом Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Узнав об этом, поляки сумели вбить клин между Тетерей и Иосифом. Они распространили слух о том, что Тукальский совместно с Выговским будто бы задумали передать Правобережную Украину под власть Московского государя. Тукальского также обвиняли в том, что он якобы вступил в сговор с бывшим гетманом, Юрием-Гедеоном Хмельницким, имея целью низложить Павла Тетерю. Слухи эти выглядели не слишком правдоподобно, и, тем не менее, Иван Выговский, Юрий Хмельницкий и Иосиф Нелюбович-Тукальский были арестованы поляками как сторонники Москвы. Выговский в 1664 г. был расстрелян по приговору властей Речи Посполитой, а Иосифа и Хмельницкого-младшего заточили в Мариенбургском замке, где они провели около двух лет.

В период пребывания Нелюбовича-Тукальского в заключении (1664-1666 гг.) король ввел на территории Речи Посполитой должность временного администратора Киевской митрополии, который фактически исполнял функции, аналогичные тем, которые на Левобережье были закреплены за местоблюстителем Киевской митрополии. Временным администратором король назначил Львовского епископа Афанасия Желиборского. Антоний Винницкий, которого королем сначала признал митрополитом наряду с Иосифом, но затем аннулировал свое решение, вернулся к исполнению обязанностей епископа Перемышльского (хотя и продолжал именовать себя митрополитом). В апреле 1665 г. Павло Тетеря просил короля все же позволить Антонию вступить в управление Киевской митрополией, но Ян Казимир отказал гетману. Было очевидно, что католические власти Речи Посполитой вновь целенаправленно разрушали церковную жизнь православного Правобережья. В 1666 г. новый правобережный гетман Дорошенко также пытался добиться от короля утверждения Антония Винницкого на митрополии, а когда это не удалось, просил короля разрешить повторные выборы митрополита, но и в этом получил отказ. Вскоре, однако, поляки были вынуждены освободить Иосифа Нелюбовича-Тукальского из заключения и он, оказавшись под защитой Дорошенко объявил, что принимает на себя управление Киевской митрополией.

Духовенство Левобережья не принимало участия в избрании Иосифа Тукальского и Антония Винницкого. В Московской части Ураины управление церковными делами по-прежнему оставалось в руках Мефодия Филимонова. После избрания Брюховецкого гетманом он, наконец, вернулся в Киев. Постепенно нормализовались его отношения с киевским духовенством, которое ранее отказывалось признавать его местоблюстителем как преданного анафеме. Мефодий просил Алексея Михайловича заступиться за него перед Патриархом Константинопольским, что царь и сделал. Московский государь в своем послании, отправленном в Стамбул, извещал Патриарха о том, что поставление Мефодия состоялось по его царскому указу в виде исключительной меры, необходимой в условиях церковной смуты в Малороссии, вызванной изменой и бегством в Польшу митрополита Дионисия. Патриарх снял анафему с Мефодия, и прежде чуждавшиеся его киевские священнослужители вскоре вновь признали Мстиславского епископа законным местоблюстителем, вошли в общение с ним и стали возносить его имя за богослужением.

На Левобережье, как и в польской части Украины, также продолжались интриги казачьей старшины, вызывавшие все новые неурядицы. Неожиданно здесь разгорелась вражда между Мефодием Филимоновым и гетманом Брюховецким, который опасался чрезмерно усилившегося влияния Мстиславского епископа на политическую жизнь Левобережной Украины. Епископ и гетман обвиняли друг друга в нелояльности к царю Алексею, о чем оба исправно доносили в Москву. Гетман стал относиться к епископу Мефодию столь неприязненно, что позволял казакам грабить его церковные имения. В 1665 г. Брюховецкий, находясь в Москве, попросил царя заменить Мефодия митрополитом-великороссом, мотивируя свою просьбу наличием пропольских настроений среди малороссийского духовенства и его ненадежностью. Государь пообещал гетману, что спишется на этот счет с Патриархом Константинопольским и, если получит на то благословение, то устроит все так, как просит Брюховецкий. Известие о переговорах гетмана в Москве привело Мефодия и киевское духовенство в расстроенные чувства. Брюховецкому было заявлено, что митрополита в последнее время избирали с ведома гетмана, но исключительно в Малороссии, о чем просили напомнить государю. Брюховецкий, напротив, указывал священнослужителям, что еще при Хмельницком с Москвой было договорено, что митрополита Киевского будет поставлять Патриарх Московский и всея Руси. Естественно, что в ходе этого диалога с Брюховецким о будущем Киевской митрополии среди священнослужителей Левобережья стали нарастать антимосковские настроения. Мефодий, боявшийся лишиться своего положения местоблюстителя, подогревал их еще более, скоро превратившись из помощника Москвы в ревнителя самостийности.

В феврале 1666 г. киевские клирики, до крайности возбужденные Мефодием, имели беседу с царским воеводой – боярином Шереметевым, который представлял государя в Левобережной Украине. В ходе беседы с боярином темпераментные малороссы поначалу сделали крайне резкое заявление: "Если по изволению государя будет у нас московский митрополит, а не по нашему избранию, то пусть государь велит скорее всех нас казнить, нежели мы на то согласимся. Как только приедет в Киев московский митрополит, мы запремся в монастырях, и разве за шею и за ноги выволокут нас оттуда, тогда и будет московский митрополит в Киеве. В Смоленске ныне архиепископ Филарет, и он все права у духовенства отнял, всех называет иноверцами, а они православные христиане. Так же будет называть и московский митрополит в Киеве всех жителей Киева и Малороссии. Лучше нам принять смерть, нежели быть в Киеве московскому митрополиту" . Но вскоре, поразмыслив, киевские священнослужители, которым церковные нестроения на Украине уже порядком надоели, объявили, что готовы согласиться на поставление митрополита Московской юрисдикции, но при условии сохранения существующего порядка выборов митрополита Киевского исключительно малороссийским духовенством. На следующий день после этого разговора Мефодий даже извинился перед Шереметевым за ранее допущенную горячность.

Но обстановка в Москве в это время складывалась так, что решительно заняться церковными делами Украины здесь не было возможности. Несмотря на то, что после ухода Никона с Патриаршества прошло уже 8 лет, все еще не был избран новый Патриарх Московский и всея Руси. В Москве шла подготовка к Собору, в котором должны были принять участие Восточные Патриархи, – он должен был решить судьбу Никона и принять меры против ревнителей старого обряда. Царю Алексею Михайловичу была нужна поддержка греков, и прежде всего – Патриарха Константинопольского. В таких условиях ставить вопрос о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Московского Патриархата значило осложнить отношения с Константинополем. Поэтому хотя на Большом Московском Соборе 1666-1667 гг. и присутствовали епископы Мефодий Филимонов и Лазарь Баранович (последний даже был на Соборе возведен в сан архиепископа), вопрос о переходе Киевской митрополии под главенство Москвы так и не был решен.

Дальнейшие политические события в Малороссии еще более усугубили смуту в делах церковных. В январе 1667 г. военные действия между Россией и Польшей завершились подписанием Андрусовского перемирия сроком на 13 с половиной лет. По этому договор, Москва получала утраченные после Смутного времени Чернигово-Северскую и Смоленскую земли, а также закрепляла за собой Левобережную Украину. Находившийся на правом берегу Киев по Андрусовскому договору оставался за Москвой лишь на два года, хотя впоследствии так никогда и не был возвращен Речи Посполитой. Но на всем Правобережье вновь была закреплена власть Польского короля. Признание правительством царя Алексея Михайловича давно уже ставшего реальностью разделения Малороссии на две части, вызвало среди киевлян опасение, что они вернуться в подданство польского монарха и подвергнутся новым репрессиям со стороны католиков. Мефодий Филимонов использовал эти настроения в киевском духовенстве для продолжения агитации против поставления митрополита московской юрисдикции.

Одновременно в Правобережной части Украины также произошли большие перемены. Гетман Петр Дорошенко изменил Речи Посполитой и перешел под власть турецкого султана, признав себя его вассалом. Дорошенко закрепился в Подолии и приднепровских областях, где печально прославился продажей в рабство своих собратьев-украинцев, которые в то время наводнили невольничьи рынки исламского Востока. В результате интриг Дорошенко Мефодий Филимонов и левобережный гетман Брюховецкий также изменили Москве. Мефодию Дорошенко пообещал, что сделает его Киевским митрополитом, а Брюховецкого прельстил обещанием отречься от своего правобережного гетманства и признать Брюховецкого единым гетманом Малороссии. Оба честолюбца клюнули на эту приманку и перебежали на Правобережье. Здесь Брюховецкий в начале 1668 г. незамедлительно был казнен. Мефодий также жестоко обманулся в своих чаяниях: митрополит Иосиф Нелюбович-Тукальский объявил его лишенным сана и заточил в Уманском монастыре. Мефодий, правда, вскоре бежал из монастырской тюрьмы в Киев. Местное духовенство встретило его с возмущением, и окончательно дискредитировавший себя бывший Мстиславский епископ был отправлен воеводой Шереметевым в преданную Мефодием Москву. Здесь его призналин изверженным из сана и отправили на покаяние в Новоспасский монастырь.

Петр Дорошенко объявил себя единым гетманом Малороссии. На Правобережье он поставил в качестве своего заместителя наказного гетмана Демьяна Многогришного, но тот через царского воеводу князя Ромодановского передал в Москву просьбу о переходе в подданство царя Алексея Михайловича. Посредником в переговорах Многогришного с Москвой выступил архиепископ Черниговский Лазарь Баранович.

Митрополитом Киевским Дорошенко признавал Иосифа Нелюбовича-Тукальского, пребывавшего вместе с гетманом в городе Чигирине. Большая часть православных Правобережья также подчинялась ему как своему первоиерарху. Константинополь также признал законным главой Киевской митрополии Иосифа. Даже на Левобережье Иосифа поминали как митрополита. Он пользовался большим авторитетом и уважением среди малороссийского духовенства. В частности, очень тепло относился к митрополиту Иосифу будущий святитель Димитрий Ростовский. Воевода П. Шереметев и боярин А. Ордин-Нащокин предлагали официально признать Иосифа Киевским митрополитом и распространить его власть на Левобережье. С ним вели переговоры относительно перехода в юрисдикцию Московского Патриархата, но они так и не увенчались успехом. Тем не менее, Иосиф в конце своей жизни, похоже, все же стал склоняться в пользу Москвы. С.М. Соловьев сообщал о циркулировавших в Чигирине во время предсмертной болезни Иосифа слухах о том, что Дорошенко перестал посещать умирающего митрополита, так как тот настойчиво призывал гетмана отречься от турецкого султана и перейти в подданство царя Алексея Михайловича. Уже после кончины Иосифа (в июле 1675 г.) Дорошенко признал его правоту и в 1677 г. принял решение подчиниться царю Феодору Алексевичу. Гетман прибыл в Москву и, получив от государя щедрые земельные пожалования, стал боярином и царским воеводой в Вятке.

После кончины митрополита Иосифа Нелюбовича-Тукальского ни в Правобережной, ни в Левобережной Украине преемника ему так и не избрали. В Московской части Малороссии церковная власть в очередной раз была передана архиепископу Лазарю Барановичу, который оставался местоблюстителем Киевской митрополии до 1685 г. В Польской части Украины еще прежде кончины митрополита Иосифа в 1673 г. указом короля Михаила Вишневецкого был назначен новый администратор, который управлял епархиями Киевской митрополии, расположенными на территории Речи Посполитой, им стал епископ Львовский Иосиф Шумлянский.

В это время ситуация в западных епархиях Киевской митрополии, находившихся в пределах Речи Посполитой, стала крайне сложной. После того, как Киев и основные силы украинского казачества оказались за пределами Польского государства, их влияние на церковную жизнь западных православных епархий ослабло. Отношение католических властей Речи Посполитой к православному населению после казацких войн середины XVII в. стало еще более нетерпимым. Это привело в последней четверти XVII столетия к новым попыткам королевской администрации насадить унию среди подконтрольных ей православных русинов. Первоначально король Ян III Собесский (1674–1696 гг.) возлагал большие надежды на возобновление диалога между православными и униатами, однако переговорный процесс так и не принес ожидаемых результатов. Тогда король стал использовать другую тактику: на православные епископские кафедры он поставлял священнослужителей, склонных к переходу в католичество, намереваясь через них насадить унию "сверху".

Иосиф Шумлянский в 1677 г. тайно принял унию и принес присягу униатскому митрополиту Киприану Жоховскому (возглавлял униатскую Киевскую митрополию в 1674-1693 гг.). На Мстиславскую кафедру король провел другого тайного приверженца униатства – Слуцкого архимандрита Феодосия Василевича. Перемышльским епископом в 1679 г. с подачи Шумлянского был назначен также готовый к соединению с Римом Иннокентий Винницкий (племянник Антония Винницкого). В 1681 г. Шумлянский и Винницкий подтвердили свою присягу на верность Риму в присутствии папского нунция и униатского митрополита.

В Левобережной части Малороссии в это время церковной жизнью продолжал управлять архиепископ Черниговский Лазарь. Официально он числился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но в то же время ему приходилось участвовать в событиях, которые все более свидетельствовали и возрастании влияния Московской Патриархии на дела Киевской митрополии. В частности, это наглядно проявилось в 1683 г., когда на место почившего Иннокентия Гизеля необходимо было избрать нового архимандрита Киево-Печерской Лавры, имевшей ставропигию и подчинявшейся непосредственно Патриарху Константинопольскому. Гетман Самойлович в связи с этим обратился в Москву за разрешением избрать нового настоятеля Лавры. В Киеве без сношения с Константинополем решено было поставить на Печерскую архимандрию Варлаама Ясинского. Однако претензии на Лавру неожиданно предъявил и Иосиф Шумлянский. В такой ситуации Варлаам, обращавшийся в Стамбул к Патриарху и не получивший ответа по причине войны между Россией и Турцией, был вынужден искать подтверждения своих прав на Лавру в Москве. Патриарх Московский и всея Руси Иоаким утвердил Варлаама на Печерской архимандрии.

Усталость от нестроений в церковной жизни Украины накапливалась все более, одновременно росла убежденность в том, что переход в Московскую юрисдикцию позволит решить накопившиеся проблемы и упорядочить дела Киевской митрополии. В 1683 г. между гетманом Иваном Самойловичем и Патриархом Иоакимом начались новые переговоры о возможности поставления митрополита Киевского в Москве. Большую роль в их инициации сыграла просочившаяся в Киев и Москву информация о тайном переходе в унию Иосифа Шумлянского и Иннокентия Винницкого. В качестве наиболее вероятного кандидата на Киевскую митрополию рассматривался епископ Луцкий и Острожский Гедеон, происходивший из древнего рода князей Святополк-Четвертинских – фамилии, которая вела свое происхождение от Рюрика. Рукоположенный митрополитом Дионисием во епископы Гедеон в течение четверти века занимал Луцкую кафедру, но затем был изгнан из своего епархиального города Иосифом Шумлянским, намеревавшимся поставить на место Гедеона своего брата – Афанасия, опять же настроенного в пользу унии. Гедеон был вынужден бежать в Левобережную Малороссию. Он прибыл в город Батурин, где была резиденция гетмана Ивана Самойловича, и просил у него защиты. Самойлович принял участие в судьбе гонимого православного иерарха. Вскоре Гедеон и Самойлович сблизились еще более, договорившись о браке одного из младших князей Четвертинских с дочерью гетмана. К кандидатуре Гедеона благосклонно отнеслись и в Москве, где видели в нем решительного противника унии.

В 1684 г. с находившимся в Батурине, в Крупецком монастыре, епископом Гедеоном встречался и вел переговоры о его поставлении на Киевскую митрополию думный дьяк Емельян Украинцев. Самойлович при этом решительно высказался за переход Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы при условии сохранения древнего права малороссов самостоятельно избирать своего митрополита. В феврале 1685 г. в Батурин из Москвы был прислан окольничий Неплюев, который сообщил о согласии царского правительства на избрание Киевского митрополита в Малороссии, но с его последующим поставлением в Москве.

Собор для избрания митрополита Киевского был назначен на 8 июля 1685 г. в Киеве. К указанному времени сюда стали съезжаться представители духовенства, гетмана Самойловича и казачьей старшины. На Собор не захотел приехать Лазарь Баранович, обиженный на то, что за кулисами власти уже склонились в пользу избрания Гедеона. Архиепископ Лазарь, тем не менее, разослал малороссийскому духовенству свои универсалы, которые призывали клириков принять участие в выборах митрополита. Епископ Гедеон также не участвовал в работе Собора. В итоге Собор принял решение об избрании Гедеона на митрополию, и к нему были направлены послы с извещением об этом.

Не все были довольны избранием митрополита Гедеона. Вскоре после Собора 1685 г. в Киеве состоялось собрание ряда противников воссоединения Киевской митрополии с Московским Патриархатом и избрания Гедеона митрополитом, но сколько-нибудь заметных последствий это предприятие не имело.

Избранный митрополитом Гедеон Святополк-Четвертинский и гетман Самойлович написали в Москву обо всем происшедшем в Киеве на имя молодых царей Иоанна и Петра Алексеевичей и Патриарха Московского и всея Руси Иоакима. Царей и Патриарха просили, чтобы они незамедлительно направили посольство к Константинопольскому Патриарху, дабы окончательно решить вопрос о переходе Киевской митрополии в юрисдикцию Москвы. При этом митрополит Гедеон и Иван Самойлович просили навечно закрепить автономный статус Киевской митрополии и связанные с ним права и привилегии. В ответ в Киев были направлены грамоты, в которых сообщалось, что все прежние права Киевской кафедры будут сохранены во всем, кроме одного: Киевский митрополит должен будет отказаться от титула Экзарха Константинопольского Патриарха, что, впрочем, было вполне естественно.

24 октября 1685 г. Гедеон Святополк-Четвертинский с большой свитой, состоявшей из 45 представителей духовенства и казачьей старшины, прибыл в Москву. В Успенском соборе Кремля в присутствии царей Петра и Иоанна Алексеевичей и Патриарха Иоакима митрополит Гедеон присягнул на верность Патриарху Московскому и всея Руси Иоакиму Савелову. Вслед за этим Гедеон получил от царей и Патриарха грамоты, которыми он утверждался на Киевской митрополии. Грамоты этим обязывали Киевского митрополита сноситься по важнейшим вопросам с находящимся в подданстве у Московского царя гетманом Малороссии. Грамоты также утверждали широчайшую автономию Киевской митрополии в юрисдикции Русской Православной Церкви: Патриарх Московский и всея Руси не должен был вмешиваться в судебную юрисдикцию митрополита Киевского; сам митрополит, как и прежде, пожизненно избирался духовенством и казачеством Малороссии, но должен был отныне благословляться и поставляться Московским Патриархом, сохраняя при этом право самостоятельного управления всеми епархиями, монастырями и приходами Украины, а также Киевской духовной школой и типографией; Киевская митрополия получала статус первой по чести между кафедрами Русской Церкви после Патриаршей; митрополит, как и Патриарх, имел право ношения стоячего креста на митре, а в пределах своей митрополии – право предношения креста. Указанными грамотами за Киевским митрополитом закреплялись и все его прежние земельные владения, в том числе и на Правобережье. В документах ничего не упоминалось о неподсудности Киевского митрополита Московскому Патриарху, однако это буквально соответствовало прежнему юридическому статусу Киевского первоиерарха в Константинопольской Церкви (известны случаи, когда Патриархи Константинопольские пользовались этим правом низлагать Киевских митрополитов, например, так поступил Патриарх Иеремия II в отношении митрополита Онисифора Девочки).

Однако после поставления митрополита Гедеона в Москве необходимо было также получить подтверждение этого деяния от Константинопольского Патриарха. Последний уже был в курсе происходящего – еще в декабре 1684 г. к нему был направлен для переговоров грек Захария Софир. Но несмотря на богатые подарки он так и не смог добиться грамоты, которая признавала бы Московскую юрисдикцию над Киевом: Патриарх Парфений IV всячески увиливал от ответа и отговаривался тем, что не может подписать требуемую грамоту, опасаясь гнева османского визиря.

В Константинопольской Патриархии в это время царила гнетущая атмосфера. Визирь не только помыкал Патриархами, но и с легкостью менял Предстоятелей Константинопольской Церкви, устраняя неугодных и выдавая фирман на Патриаршество своим ставленникам или просто лицам, купившим у Высокой Порты право занять Патриаршую кафедру. Поэтому нет ничего удивительного в том, что только в рассматриваемом 1685 г. в Стамбуле друг друга сменили три Патриарха, каждый из которых управлял Церковью всего лишь по несколько месяцев. В 1685 г. Парфения ненадолго сменил Патриарх Иаков, затем на Константинопольскую кафедру был поставлен Дионисий.

Именно к нему вторично обратились представители Москвы и Киева с просьбой утвердить переход Киевской митрополии в юрисдикцию Русской Православной Церкви. В ноябре 1685 г. в Стамбул были направлены дьяк Никита Алексеев, представлявший Московских государей, и Иван Лисица, посланец гетмана Самойловича. Константинопольскому Патриарху были привезены грамоты от царей Петра и Иоанна Алексеевичей и Патриарха Иоакима, в которых подробно излагались все аргументы в пользу необходимости объединения обеих половин Русской Церкви – Киевской и Московской. Грамоты также содержали просьбу признать и утвердить переход Киевской митрополии в юрисдикцию Московского Патриархата, закрепить сан митрополита за князем Четвертинским и, признав его подчинение Иоакиму, призвать православных Левобережной Малороссии и Речи Посполитой повиноваться митрополиту Гедеону и его преемникам. Московские грамоты, разумеется, по традиции подкреплялись соболями и червонцами. Лисица привез Патриарху Дионисию грамоту аналогичного содержания от гетмана Самойловича.

По дороге в Стамбул русские послы заехали в Эдирне (Адрианополь), где тогда находились турецкий султан и его великий визирь. Здесь же в это время пребывал и Патриарх Иерусалимский Досифей, слывший большим другом Москвы. Зная об этом, русские послы попросили Досифея помочь им убедить Константинопольского Патриарха дать необходимую грамоту. Неожиданно Досифей заявил, что не только не поможет послам, но, напротив, будет решительно отговаривать Дионисия от соглашения с Москвой относительно перехода Киевской митрополии в юрисдикцию Патриарха Московского и всея Руси. Досифей повел себя на редкость заносчиво и дружелюбно. Он заявил послам, что напишет в Москву государям и Патриарху о том, что затеянное ими дело переподчинения Киевской митрополии Москве способно принести больше вреда, чем пользы. Досифей, которого, строго говоря, малороссийские дела не касались, безо всяких на то оснований сказал, что передача Киевской митрополии Московскому Патриархату стала бы нарушением канонов Православной Церкви, и объявил незаконным состоявшееся в Москве поставление Гедеона. Досифей до того разошелся, что назвал незаконным решение проблемы Киевской митрополии только между Московским и Константинопольским Патриархами, потребовав обсуждения украинского вопроса с участием всех Восточных Патриархов. Алексеев пытался спокойно убедить Досифея в том, что Иерусалимский Патриарх не прав, но не преуспел в этом. Тогда Лисица, потерявший терпение от общения с греками, заявил Досифею, что дело уже и так решено: гетман и казаки хотят, чтобы Киевская митрополия была под благословением Патриарха Московского – значит, так оно и будет.

Затем последовала встреча послов с Патриархом Константинопольским Дионисием IV, незадолго до того в очередной раз возвращенным на кафедру. Первоначально и эта встреча не дала никаких результатов. Однако Алексеев и Лисица, вероятно, были все-таки весьма ловкими дипломатами и быстро сориентировались в ситуации. Они встретились с великим визирем, и поняли, что лучшего союзника в переговорах с греческими Патриархами им не найти. Дело было в том, что турки в то время прочно увязли в войне на Балканах с коалицией европейских держав. Более всего в Стамбуле опасались, что военные действия против Османской империи начнет и Москва. Поэтому турки готовы были пойти на любые уступки, лишь бы угодить правительству царевны Софьи Алексеевны и убедить русских отказаться от мысли открыть второй фронт против османов.

Дионисий, прибывший в Адрианополь, чтобы получить от султана фирман и опасавшийся снова потерять Патриаршую кафедру, узнав о позиции визиря, мгновенно изменил свою точку зрения. Он вполне здраво рассудил, что лучше быть Патриархом над меньшей территорий, чем не быть им вообще, и согласился на передачу Киевской митрополии Московскому Патриархату. Досифей Иерусалимский также, узнав, что визирь поддержал требования Москвы, быстро утратил свой недавно еще столь горделивый тон в общении с русскими послами. Досифей заявил, что повнимательнее перечитал канонические правила и якобы нашел одно, позволяющее архиерею по своему произволению передать часть своей области другому епископу.

Вскоре, вернувшись из Адрианополя в Стамбул, Патриарх Дионисий собрал синод Константинопольской Церкви и утвердил на нем решение о передаче Киевской митрополии Московскому Патриархату на вечные времена, после чего соответствующие грамоты за подписью Патриарха и членов Синода были направлены царям Петру и Иоанну Алексеевичам, Патриарху Иоакиму, гетману Самойловичу и митрополиту Гедеону. Обрадованные быстрым решением вопроса послы поднесли Дионисию 200 золотых червонцев и три сорока соболей. Увидев такой оборот дела, Досифей Иерусалимский также решил не оставаться в стороне и послать в Москву собственные грамоты с одобрением решения о Киевской кафедре. И хотя от Иерусалимского Первоиерарха этого вовсе не требовалось, послы решили поощрить Досифея за его "чудесное" превращение из противника в ревностного сторонника передачи Киевской Церкви под начало Москвы. Патриарх Иерусалимский за усердие также получил свою порцию соболей. После этого Патриархи совсем осмелели. Дионисий вдруг вспомнил о том, как царь Феодор Иоаннович при утверждении Московского Патриаршества прислал в благодарность греческим иерархам обильную милостыню, и без лишнего стеснения заметил, что хорошо было бы повторить этот щедрый жест по случаю отказа Константинополя от прав на Киевскую митрополию.

Алексеев прибыл из Стамбула в Москву в конце 1686 г., привезя с собой Патриаршие грамоты. В 1687 г. Дионисий прислал еще одну грамоту, в которой вновь подчеркивался новый порядок церковной жизни в Малороссии. Вслед за этим из Москвы на Украину, Ивану Самойловичу, были посланы соответствующие грамоты царей и Патриарха Иоакима, и гетман известил духовенство Киевской митрополии об ее окончательном переходе в юрисдикцию Московского Патриархата.

Церковное воссоединение Малороссии с Москвой имело для Киевской Церкви крайне важное значение: на Левобережье окончательно нормализовалась и стабилизировалась церковная жизнь. Однако на Правобережной Украине подобное было невозможно по причине ее возвращения под власть Польского короля. В 1686 г. был заключен вечный мир между Москвой и Польшей, при этом 9 статья мирного договора подчеркивала, что верующие, принадлежащие к православным епархиям - Львовской, Перемышльской, Луцкой и Мстиславской - не должны быть утесняемы и принуждаемы к перемене православной веры на унию и латинство. Но хотя польское правительство и признало каноническую зависимость этих епархий от Киевского митрополита Московской юрисдикции, здесь с неизбежностью следовало ожидать нового наступления католиков на права православных, что вскоре и произошло.

В 1691 г., Иннокентий Винницкий открыто объявил о принятии унии подчинил свою Перемышльскую епархию папскому Риму. К 1694 г. Иннокентию удалось сломить сопротивление последних противников унии в своей епархии. Иосиф Шумлянский, будучи тайным униатом, нескоро объявил о своем переходе в юрисдикцию Рима. Долгое время он продолжал поддерживать сношения с Патриархом Московским и всея Руси Адрианом, лицемерно убеждая его в своей верности Православию. Шумлянский даже выступил с проектом возобновления Галицкой православной митрополии, которая была бы независимой от Киевской и находилась в юрисдикции Московского Патриархата. В 1694 г. Шумлянский собрал во Львове епархиальный собор, на котором призвал свою паству к соединению с Римом. Но Иосифу был дан решительный отпор: против унии наиболее резко выступили православные монахи и шляхта. Это возымело действие, и Шумлянский вновь отложил свое намерение открыто объявить о своем униатстве и стал поддерживать отношения с православным Киевским митрополитом Варлаамом Ясинским, преемником скончавшегося в 1690 г. Гедеона. Чтобы подвигнуть Иосифа к окончательному переходу в униатство, католики решились в 1697 г. обнародовать акт католического исповедания веры, подписанный Шумлянским. После этого от него, как от предателя, отвернулись многие православные верующие. Власти Речи Посполитой положили конец колебаниям Иосифа, запретив ему войти в управление приходами освобожденной от турок по Карловецкому миру Подолии, входившей в состав его епархии, но временно переданной под начало униата Иннокентия Винницкого. Стремясь сохранить свой контроль над Подолией, Шумлянский наконец согласился открыто объявить о своем переходе в унию, что и было им сделано в Варшаве в 1700 г.

Вскоре после своего совращения в унию Иосиф Шумлянский принудил последовать за ним большинство приходов своей Львовской и Каменец-Подольской епархии. Однако решительное сопротивление епископу оказали Львовское Успенское Старопигиальное братство и монастыри Галиции. Львовское братство продолжало борьбу с унией до 1708 г., когда братчики были сломлены, главным образом, экономическими мерами. Еще дольше, чем братство, противилось введению унии православное монашество Галиции. Монастырь в Словите хранил верность Православию до 1718 г., Креховская Николаевская обитель сопротивлялась введению унии до 1721 г. Манявский скит в Карпатских горах сумел продержаться до 1786 г. Монастырь это так никогда и не был совращен в унию – его упразднил своим приказом император Иосиф II уже после того, как Галиция вошла в состав империи Габсбургов.

Вслед за Львовской перешла в юрисдикцию папского Рима и Луцкая православная епархия. Луцкий епископ Афанасий, родной брат Иосифа Шумлянского, также тайно принял унию. Тем не менее, вплоть до своей кончины в 1694 г. он так и не смог привести свою епархию к единству с Римом (о том, что сам Луцкий епископ остался верен принесенной папе присяге, свидетельствует факт его предсмертной исповеди своему брату – доминиканскому монаху Даниилу Шумлянскому). После кончины Афанасия Шумлянского клирики и миряне Луцкой епархии избрали новым епископом волостного писаря Димитрия Жабокрицкого. Однако он имел каноническое препятствие к рукоположению, будучи женатым на вдове. Тем не менее, Димитрий развелся с супругой и принял пострижение с именем Дионисий (его супруга отказалась стать монахиней). Эти личные обстоятельства Жабокрицкого во многом стали одной из причин его уклонения в унию.

Дионисий обратился за посвящением в сан к православному митрополиту Киевскому Варлааму Ясинскому. Митрополит счел, что несмотря на препятствие, для Дионисия можно сделать исключение, рукоположив его в епископский сан. Но самостоятельно решить этот вопрос Варлаам, управлявший Киевской митрополией целиком самостоятельно, все же побоялся. Он обратился к Патриарху Московскому и всея Руси Адриану за диспенсацией для Дионисия. Киевские богословы из Могилянской коллегии направили в Москву составленную ими каноническую справку, в которой обосновывалась возможность хиротонии Жабокрицкого по соображениям крайней необходимости – ввиду сложного положения Православной Церкви в Речи Посполитой. За Жабокрицкого перед Патриархом Адрианом также хлопотал Московский посол в Варшаве Борис Михайлов. Однако Московский Патриарх не решился самостоятельно определить, допустимо ли рукоположение Дионисия. Адриан обратился к Восточным Патриархам за советом. Из Константинополя пришел отрицательный ответ. Досифей Иерусалимский также прислал послание, в котором говорил о недопустимости хиротонии Жабокрицкого и советовал избрать нового кандидата на Луцкую кафедру. Дионисий не пожелал смириться с таким решением и обратился за помощью к православному архиерею из Закарпатья – епископу Мармарошскому Иосифу Стойке, который находился в юрисдикции Константинопольского Патриарха и имел достоинство Экзарха. Иосиф совершил в 1696 г. диаконскую и пресвитерскую хиротонии Дионисия и возвел его в сан архимандрита, действуя при этом без согласования с Константинополем. Узнав о рукоположении Дионисия, Патриарх Адриан запретил его в служении.

Обида на православных Патриархов и стремление любой ценой стать архиереем толкнули Жабокрицкого на путь измены Православию. Уже в 1697 г. сын Дионисия, представлявший на Сейме в Варшаве брацлавскую шляхту, провел тайные переговоры с папским нунцием относительно перехода нареченного епископа Луцкого в унию и возможности его хиротонии в Униатской церкви. В 1700 г. аналогичные переговоры с нунцием вел уже сам Дионисий. К делу присоединения Луцкой епархии к унии в это время подключился иезуит Вота, который перед тем активно способствовал водворению унии в Перемышльской и Львовской епархиях. В начале 1701 г. Жабокрицкий прекращает всякие сношения с митрополитом Варлаамом Ясинским, а также с царем Петром и гетманом Мазепой. В конце 1701 г. Дионисий созывает в Луцке епархиальный собор, на котором принимается решение о соединении Луцкой епархии с Римом. После этого Жабокрицкий провел переговоры с униатским митрополитом Киевским Львом Заленским (1694–1708 гг.), который с легкостью пошел навстречу в деле разрешения канонических трудностей с рукоположением. 9 апреля 1702 г. Заленский совершил епископскую хиротонию Дионисия.

Таким образом, после предательства Винницкого, Шумлянского и Жабокрицкого на всей территории Речи Посполитой осталась лишь одна православная кафедра – Мстиславско-Могилевская, архиереи которой с огромными трудностями продолжали духовно окормлять паству, сохранявшую верность Православию, положение которой в XVIII в. стало поистине катастрофическим.

Литература: 1. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн.VI (Т.11,12) и VII (Т.13,14). М., 1991; 2. Богданов А.П. Русские Патриархи. Т.2. М., 1999. С.254-266; 3. Великий А.Г. З лiтопису Християнськоi Украiни. Кн.V,VI. Рим-Львiв, 2000; 4. Грушевский М.С. Иллюстрированная история Украины. М., 2001. С.323-359.

Руны, рунические амулеты и талисманы из кости (языческие и славянские темы)

Полный набор рун (25, рунированный набор). Выжигание по дереву. Руны для гадания (старший футарх). Футаркский порядок является естественной и первоначальной системой, раскрывающей процесс создания Вселенной и различных качеств, присущих ее проявлениям, ибо в нем ставится акцент на деятельности Духа.

Наиболее популярные и недорогие руны для гадания выполняются из дерева с последующим выжиганием на нем рунических символов. Это один из наиболее древних способов нанесения рун на пластинки, доступный еще для первобытного человека. Позже появилась техника нанесения рунических симоволов на кость, и только относительно недавно (с точки зрения эволюции человека) появилась техника нанесения рун на твердый камень (нефрит, кварц, халцедон, обсидиан) с последующим окрашиванием рун или без этого.

Алфавитный порядок Футаркских рун предназначался в для того, чтобы замаскировать их первоначальную магическую последовательность.

Таким образом, руны раскрывают сам процесс творения и качества, изначально присущие природе и нам самим. Рунические шаманы всегда относились к Футхаркскому порядку с заботой и уважением, побуждаемые Любовью и Гармонией.

Они содействовали рунной силе; их общее намерение заключалось в привнесении гармонии и порядка, в избежании умышленного вреда независимо от того, с какой целью вопрошались руны. Давайте вкратце рассмотрим Футхаркский порядок и его связь с мировоззрением, распространенным в старой Скандинавии и Северной Европе.

(продолжение)

Торжественное посольство боярина Бутурлина на Украину. – Переяславская рада 8 января 1654 года и присяга на подданство. – Отклоненное послом требование взаимной присяги. – Награды Бутурлину и его товарищам.

9 октября 1653 года, после богослужения в Успенском соборе и целования царской руки, из Москвы выехали на Украину названные выше великие и полномочные послы. При сем боярин Бутурлин наименован был наместником Тверским, а окольничий Алферьев наместником Муромским. Их сопровождала большая свита: кроме духовенства, она заключала до 50 человек стольников, стряпчих, жильцов, дворян, подьячих и переводчиков и 200 стрельцов приказа (полку) Артамона Матвеева . При стрельцах находился и сам их голова, т. е. Матвеев.

Послы снабжены были соответственными грамотами и подробными наказами, а для раздачи гетману, всей старшине Запорожского войска и высшему духовенству они везли с собой богатую соболиную казну. Дорогой их нагнал гонец с приказом: в Путивле подождать назначенные для гетмана булаву, знамя, ферязь и шапку горлатную. Прибыв в Путивль 1 ноября послы, согласно наказу, послали в Чигирин подьячего проведать, где находится гетман. Последний, как известно, находился в Жванецком походе, и великим послам, подобно Стрешневу и Бредихину, довольно долго пришлось ожидать его возвращения. Послы, впрочем, не теряли времени даром, а всеми способами усердно собирали вести о положении дел на Украине, о действиях гетмана, о поляках, крымцах и т. п.; пересылались также со Стрешневым и обо всем отправляли донесения в Москву. Между прочим, донесли, что в Миргород пришло распоряжение от, Хмельницкого строить большой дом для его жены, для чего до 500 подвод свозят из разных городов разобранные панские хоромы; а другой двор там же строят для писаря Выговского .

3 декабря в Путивль приехал из обоза под Жванцем кальницкий полковник Федоренко с казацкою свитою, привез листы от гетмана послам и предложил проводить их в Переяслав, туда приглашал гетман, а не в Чигирин потому, что этот город мал и скуден хлебом и кормом, по причине саранчи и засухи. Послы отпустили Федоренка назад, а сами оставались в Путивле, все еще ожидая из Москвы гетманских регалий и дальнейших распоряжений. Получив все это, только 20 ноября посольство двинулось из Путивля за рубеж. Тут с первого казацкого городка Корыбутова начались торжественные встречи, по гетманскому распоряжению. За десять верст от городка посольство встретил сын Федоренка с сотней казаков под знаменем и говорил приветствие. В Николаевском храме городка служили ехавшие с послами московские духовные лица; причем благовещенский дьякон Алексей «кликал многолетье» государю, государыне и благоверным царевнам; на правом клиросе «пели многолетие» священники и дьяконы монастырей Чудова и Саввы Сторожевского, а на левом местный священник с причетниками. Собравшееся в церковь население молилось и плакало от радости, «что Господь Бог велел им быть под государевою рукою». Затем подобные встречи и молебствия происходили и далее. В Красном навстречу, кроме казаков со знаменем, вышли также священники в ризах со крестами, иконами и святой водой при колокольном звоне и пушечной пальбе. Далее следовали городок Ивоница, полковой город Прилуки (где встречал полковник Воронченко), местечки Галица, Быково, Барышевка и пр. Во время своего торжественного шествия послы постоянно обменивались гонцами и грамотами с Хмельницким и Выговским.

31 декабря посольство достигло Переяслава. За пять верст его встретил переяславский полковник Павел Тетеря с сотниками, атаманами и 600 казаками при звуках труб и литавр. Сошед с коня, полковник обратился к боярину Бутурлину и другим послам с приветствием, которое указывало на его знакомство с риторикой и начиналось словами: «Благоверный благоверного и благочестивый благочестивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича , всея Руси самодержца и многих государств государя и обладателя, его государского величия великий боярине и прочие господне! С радостию ваше благополучное приемлем пришествие» и т. д. У городовых ворот ожидало население с женами и детьми и городское духовенство со крестами и образами. Когда послы и их свита приложились к образам и окропились св. водою, протопоп Григорий также говорил им приветственное слово, которое закончил так: «Радующежеся внийдите в богоспасаемый град сей, советуйте мирная, благая и полезная всему христианству, яко да вашим благоустроением под его царского пресветлого величества тихо осеняющими крилы почиет и наше Малыя России православие». Отсюда посольство вместе с крестным ходом пешее двинулось в соборный Успенский храм, куда внесли и московский образ Спаса, отпущенный царем на Украину с послами. В соборе совершено молебствие о здравии царя, царицы и царевен. Из собора послы при пушечной пальбе в сопровождении казачества отправились на отведенное им подворье.

Гетман в то время пребывал в Чигирине и пока не ехал в Переяслав по причине трудной переправы через Днепр, по которому шли ледяные икры, и река еще не стала. 6 января в день Крещенья от Переделана был крестный ход на реку Трубеж, на Иордан; вместе с переяславским духовенством тут служили и московские, именно: архимандрит казанского Преображенского монастыря Прохор, рождественский протопоп Андреян, Саввы Старожевского поп Иона и дьяконы, Перед вечером в этот день прибыл гетман, а на следующий день и писарь Выговский. По призыву гетмана в Переяслав съехались многие полковники и сотники. Вечером 7-го числа Хмельницкий приехал на посольское подворье с Выговским и полковником Тетерею. Боярин Бутурлин с товарищи сообщил ему милостивое государево решение или указ на его челобитье (о подданстве), и условился с ним, чтобы на завтра гетман объявил указ о съезжем дворе и затем совершилась бы присяга на верность государю.

Так и было все исполнено.

Поутру 8 января сначала происходила у гетмана тайная рада из полковников и всей войсковой наличной старшины, которая тут подтвердила свое согласие на московское подданство. Затем долгое время на городской площади били в барабан, пока во множестве собрались казаки и прочие жители Переяслава на всенародную раду. Раздвинули толпу, устроили просторный круг для войска и старшины. Посреди круга стоял гетман под бунчуком, а около него судьи, есаулы, писарь и полковники. Войсковой есаул велел всем молчать. Когда водворилась тишина, гетман обратился к народу с речью.

«Панове полковники, ясаулы, сотники и все войско Запорожское И вси православные христиане! – начал он. – Ведомо вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного, что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в беспрестанных бранях и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей; что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити более без царя. Для того ныне собрали есми раду явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали государя из четырех которого вы хощете». Затем последовало указание на Турецкого султана, Крымского хана, Польского короля и Московского царя. Первые два басурмане и враги христиан; третий действует заодно с польскими панами, которые жестоко утесняют православный Русский народ. Остается единоверный благочестивый царь восточный, «Кроме его высокие царские руки, – закончил гетман, – благотишайшего пристанища не обращен, а будем кто с нами не согласует, теперь куцы хочет вольная дорога».

На эту речь весь народ возопил: «Волим под царя восточного, православного!»

Полковник Тетеря, обходя круг, на все стороны спрашивал: «Все ли так соизволяете?»

«Вси», – единодушно отозвался народ.

«Буди тако», – молвил, гетман. – «Да Господь Бог нас укрепит под его царскою крепкою рукою».

«Боже утверди, Боже укрепи, чтоб есми вовеки вси едино были!» – повторял народ.

Переяславская рада 1654 г. Картина М. Хмелько, 1951

Хмельницкий со старшиной отправился на съезжий двор, где его ожидал боярин Бутурлин с товарищи. Боярин объявил о государевой грамоте к гетману и всему войску Запорожскому и вручил ему эту грамоту. Гетман поцеловал ее, распечатал, и, отдав писарю Выговскому, велел читать вслух. После прочтения гетман и полковники выразили свою радость и свою готовность служить, прямить и головы складывать за государя. Спросив их царским именем о здоровье, Бутурлин обратился к гетману с речью, в которой изложил вкратце о постоянно возобновлявшемся челобитье его царскому величеству принять Запорожское войско под его высокую руку, о тщетных попытках царя помирить казаков с поляками и удержать сих последних от гонения на православную веру, о совершившемся согласии царя на челобитье. Закончил боярин призывом к верной службе государю и обещанием царской милости войску и обороны от врагов.

Со съезжего двора гетман и царские послы поехали в карете к соборному Успенскому храму. Здесь уже ожидали их московские духовные лица с архимандритом Прохором и местное духовенство с протопопом Григорием, которое встретило их на паперти со крестами и кадилами. В церкви духовенство, облачась в ризы, хотело начать чтение присяги по чиновной книге, присланной из Москвы. Но тут возникло некоторое затруднение или, точнее, произошло первое столкновение самодержавного московского строя с польскими понятиями и обычаями, которым не осталась чужда и Малорусская украйна.

Хмельницкий вдруг изъявил желание, чтобы московские послы именем своего государя учинили присягу не нарушать вольностей войска Запорожского, соблюдать все его состояния с их земельными имуществами и не выдавать его польскому королю. Боярин Бутурлин с товарищи ответили, что в Московском государстве подданные чинят присягу своему государю, а не наоборот, а затем обнадеживали, что царь пожалует гетмана и войско Запорожское, вольностей у них не отнимет и какими маетностями кто владел, тем велит владеть по-прежнему.

Гетман сказал, что он поговорит о том с полковниками, и пошел на двор к Павлу Тетере. Там происходило совещание, а послы и духовенство стояли в церкви и ждали. Старшина прислала Тетерю и еще миргородского полковника Сахновича, которые повторили ту же просьбу; а Бутурлин повторил тот же свой ответ, говоря: «николи того не повелось, чтобы подданным давать присягу за своего государя, а дают присягу подданные государю». Полковники указали на польских королей, которые присягают своим подданным. Послы возразили, что «того в образец ставить непристойно, потому что те короли неверные и не самодержцы», и убеждали полковников «таких непристойных речей не говорить». Полковники попробовали сослаться на казаков, которые будто бы требуют присяги. Бутурлин напомнил, что великий государь принял их под свою высокую руку по их же челобитью ради православной веры, и советовал таких людей от непристойных слов унимать. Московский боярин-дипломат при сем искусно заметил, что государь вероятно пожалует войско Запорожское еще большими милостями и льготами, чем сами польские короли. Полковники ушли; вскоре гетман и вся старшина воротились и объявили, что они во всем полагаются на милость государя и «веру (присягу), по евангельской заповеди, великому государю вседушно учинить готовы».

После того архимандрит Прохор привел к присяге гетмана и старшину по чиновной книге. По окончании ее благовещенский дьякон Алексей (вероятно, обладавший хорошим голосом) кликал государю многолетие. Многие из предстоявшего народа проливали слезы радости. Гетман с послами поехал в карете на съезжий двор, куда полковники и прочие люди пошли пешком. Там гетману вручили от царя знамя, булаву, ферязь, шапку и соболи; вручение каждой из этих вещей боярин Бутурлин, согласно своему наказу, сопровождал соответственным словом. Например, отдавая шапку, он говорил: «Главе твоей, от Бога высоким умом вразумленной и промысл благоугодный о православия защищении смышляющей, сию шапку пресветлое царское величество в покрытие дарует, да Бог здраву главу твою соблюдая, всяцем разумом ко благу воинства преславного строению вразумляет» и т. д. За гетманом роздано было «государево жалованье» (соболи и другие подарки) Выговскому, полковникам, есаулам и обозничему. Хмельницкий со старшиной возвращался к себе на двор пеший в пожалованных ему ферязи и шапке с булавою в руке, а перед ним несли развернутое знамя.

На следующий день архимандрит с освященным собором в том же храме приводили к присяге сотников, полковых есаулов и писарей, простых казаков и мещан. Затем послы вытребовали от гетмана роспись городам и местам, которыми владеет войско Запорожское, для того, чтобы в большие города ехать самим для отобрания присяги, а в иные послать стольников и дворян. В происходивших затем беседах гетмана с послами он высказывал пожелания, которые просил довести до государя. А именно: во-первых, чтобы всякий оставался в своем чину, шляхтич шляхтичем, казак казаком, а мещанин мещанином, а по смерти его маетность не отнимать у жены и детей, как то делали поляки, которые эти маетности отбирали на себя; во-вторых, учинить войско Запорожское в 60.000 человек, да хотя бы и больше того, тем лучше, потому что «жалованья они у царского величества на тех казаков не просят». Послы обнадежили гетмана царским согласием на эти пожелания. Все же имения королевские, панские, католических церквей и монастырей условлено было отобрать на государя.

Писарь Выговский продолжал усердствовать; уверял, что и в литовских городах, узнав о совершившемся в Малой России, многие поспешат также перейти под высокую царскую руку, и вызвался написать о том в Могилев к знакомому ему православному шляхтичу, а последний с могилевцами будет писать в другие города. Однако это усердие не помешало ему 12 января вместе с полковниками придти к послам и просить у них по образцу польскому письменного обязательства в том, что вольности, права и маетности казацкие не будут нарушены. Это будто бы нужно было полковникам, приехав в свои полки, показать людям, а иначе в городах будет сомнение, когда стольники и дворяне начнут отбирать присягу. Послы конечно отклонили и эту просьбу, назвав ее «делом нестаточным». Местные православные шляхтичи также явились к послам с просьбой оставить за ними разные уряды, которые они сами себе понаписали. Эта просьба также была устранена и названа «непристойною». Гетман простился с послами и уехал в Чигирин.

Сеунщиком, т. е. вестником, к государю с отписками послов отправился стрелецкий голова Артамон Матвеев.

Послы разослали стольников, стряпчих и дворян в города всех 17 малороссийских полков для отобрания присяги; а сами 14 числа отправились в Киев, куда и прибыли через два дня. За десять верст от города еще до переправы через Днепр послов встречали киевские сотники с знаменами и более тысячи казаков. А не доезжая городского валу версты полторы от Золотых ворот, они были встречены киевскими игумнами и настоятелями, выехавшими в возках и санях с митрополитом Сильвестром, черниговским епископом Зосимою и печерским архимандритом Иосифом во главе. Митрополит, как известно, совсем не радовался перемене польского подданства на московское, но должен был скрывать свои чувства. Вышед из возка, он сказал приветственное слово: в его лице, – говорил Сильвестр, – приветствуют послов Владимир Святой , Андрей Первозванный, Антоний , Феодосий и печерские подвижники . Затем поехали в Софийский собор , у которого их встретили все соборные, монастырские и приходские священники в ризах, со крестами, образами, хоругвями и святой водой. В соборе митрополит отслужил молебен о здравии царя и его семейства, а архидиакон провозглашал им многолетие. После чего боярин В. В. Бутурлин обратился с словом к митрополиту. Упомянув о прошлых неоднократных челобитьях государю гетмана и всего войска Запорожского, относительно принятия их под государеву высокую руку, он сказал, что митрополит никогда в этих челобитьях не участвовал и «царской милости себе не поискал»; а потому боярин просил, «чтобы митрополит им объявил, для какие меры великому государю он не бил челом и не писывал?» Сильвестр отозвался неведением о сих челобитных. Бутурлин именем государя спросил митрополита, епископа, архимандритов и весь освященный собор «о спасенном пребывании», т. е. о здоровье; духовные власти благодарили за эту государеву милость.

На другой день послы приводили к присяге киевских казаков и мещан. Но тщетно посылали они стольников и подьячих с требованием к присяге митрополичьих и печерских служилых шляхтичей, дворовых и мещан. Сильвестр Коссов и Иосиф Тризна отговаривались тем, что то люди вольные, служат по найму, никаких маетностей за ними нет, а потому присягать им не нужно. Целые два дня эти духовные власти упорствовали; но настойчивость московских послов взяла верх; требуемые люди были присланы и приведены к присяге. Чтобы на всякий случай сохранить за собой расположение польского правительства, митрополит завел с ним тайные сношения и указывал на то, что должен был покориться силе.

Покончив с присягой в Киеве, послы отправились в Нежин. Здесь, за 5 верст от города, встречали их полковник Золотаренко и протопоп Максим; последний говорил приветствие, потом в Троицком соборе служил молебен; а на следующий день, 24 января, происходила присяга. То же повторилось в Чернигове, где молебен служил в Спасском соборе его протопоп Григорий. Отправив князя Данила Несвицкого приводить к присяге города и местечки Черниговского полка, В.В. Бутурлин с товарищи 30 января приехал опять в Нежин, и здесь ожидал государева указа о своем возвращении в Москву. Он продолжал тщательно собирать отовсюду вести о том, что делалось на Украине, в Польше и обо всем посылать донесение государю; переписывался с гетманом, а также с князем Федором Семеновичем Куракиным, который был назначен воеводой в Киев, и вместе с товарищами, своими в Путивле поджидал прихода ратных людей.

В ночь на 1 февраля в Нежин приехал Артамон Матвеев с царской грамотой, которая приказывала Бутурлину с товарищи ехать в Москву. Того. же числа они отправились. Их ожидал самый милостивый прием за успешное исполнение «государева дела». В Калугу послан им навстречу стольник А.И. Головин, чтобы от имени государя спросить о здоровье и сказать похвальное слово. Особенная похвала воздавалась им за то, что они с достоинством и твердостью отклонили настояние гетмана и старшины о присяге на соблюдение казацких вольностей. Награждены они были щедрою рукою. Боярин В.В. Бутурлин получил дворчество с путем, золотную атласную шубу на соболях, золоченый серебряный кубок с кровлею, четыре сорока соболей и 150 рублей придачи к его окладу, который был в 450 руб. (А в путь ему назначена половина доходов с некоторых Ярославских рыбных слобод и кружечных дворов и судных пошлин, другая половина шла на государя). Окольничему Ив. В. Алферьеву пожалованы такая же шуба, два сорока соболей и 70 рублей денежной придачи к окладу (к 300 р.); а думному дьяку Лар. Лопухину шуба, кубок, два сорока соболей и некоторая прибавка к окладу (к 250 р.). «Соболи все по 100 руб. сорок», т. е. сравнительно высокой цены. Награды эти объявил им думный дьяк Алмаз Иванов за царским столом на Святой неделе, в конце марта. С таким торжественным объявлением очевидно медлили, пока были приведены к концу щекотливые переговоры с гетманским посольством о правах Малороссийского народа.

Меж тем 5 февраля царица Марья Ильинична родила сына и наследника Алексея. Это событие тотчас послужило средством соединить в общей радости и Великую, и Малую Русь. В последнюю был отправлен стольник Палтов с известительными грамотами и с милостивым царским словом, именно в Чигирин и в Киев. Гетман отвечал поздравительным посланием, низшее и высшее киевское духовенство, т. е. митрополит и Печерский архимандрит, совершили благодарственные молебствия с возглашением обычного многолетия царю, царице, новорожденному царевичу и царевнам .

Переяславская рада 1654 г. (кратко)

Переяславская рада 1654 г. (кратко)

В январе 1654 года Запорожское войско и Русское царство провели переговоры, которые историки стали называть Переяславской радой. Данное историческое событие имело огромное значение как для России, так и для Украины.

Всё начиналось с того, что после нескольких попыток Украины дать окончательный отпор полякам Б. Хмельницкий решил попросить помощи у России. Рассмотрев казачью просьбу, Русское царство приняло решение о проведении мирных переговоров в городе Переяславле, для обсуждения всех сторон.

Тридцать первого декабря Василий Бутурлин вместе с российским посольством прибыл в город. Спустя семь дней туда же приехал и Богдан Хмельницкий во главе казаков.

Переговоры велись довольно напряжённо и не один час. В итоге казацкий старшина вместе с гетманом согласились дать присягу московскому царю Алексею Михайловичу. При этом, в тот день присягу принесли лишь около трёхсот человек, включая Богдана Хмельницкого. Однако, условия договора предполагали ответную присягу с российской стороны. Бутурлин же не захотел делать это от имени царя, отвечая «кто я такой, чтобы решать за голову великого государя». Данный часто исключаемый историками факт для многих современных историков довольно важен: ведь он и повлиял позже (спустя два года) на решение России заключить перемирие с Польшей.

После приезда Бутурлина в Россию казаки начали составлять собственные условия на которых они согласны быть подданными России. Так был написан список из одиннадцати пунктов и в марте 1654 года он был отправлен в Москву с Павлом Тетерей и Самойлом Богдановичем (судьями Запорожского войска).

В Москве список был пересмотрен, а сами пункты были дополнены. Так был сформирован Переяславский договор, который долгое время был известен в истории под названием «Мартовские статьи».

В число основных решений Переяславской рады входили:

· увеличение казачества до шестидесяти тысяч человек;

· Россия обязывалась осуществлять защиту Украины от Польши и татар;

· сохранялись все вольности и права Запорожского войска;

· высшие духовники Украины имели отныне царские привилегии;

· объединение усилий России и Украины против татар;

· налоги Украины отходили в московскую казну;

· Запорожское войско могло контактировать с иными державами при условии одобрения царя по уведомлению;

· Россия обязывалась содержать крепость Кодак.