Академик РАН Андрей Воробьев: "Когда Церковь лезет в аборты, это ошибка". Врач народа. Академик РАН Андрей Воробьев Почему мировые программы по заготовке костного мозга на случай ядерной войны закрыли

Фото: Валентин Кузьмин / Фотохроника ТАСС

Мой отец родился в семье научных работников, связанных с медициной. Мой дед, Иван Иванович, воевал в Гражданскую войну, затем работал на кафедре физиологии в Первом медицинском институте. В годы террора был расстрелян. Бабушка, Мария Самуиловна Кизильштейн, служила в Институте питания, была арестована и провела 20 лет в лагерях.

Вырос отец благодаря любви и теплу окружающих. Школьные годы провел в детском доме в Пермском крае. Школу окончил с опозданием, но с золотой медалью.

Поступил в Первый медицинский институт. В институте женился на Инне Павловне Коломойцевой, чья судьба была похожа как две капли воды на его собственную. После окончания в 1953 году института отца распределили в Волоколамск, где он одновременно работал терапевтом, акушером, педиатром и… патологоанатомом. Молодой доктор впервые в стране провел обменное переливание крови при гемолитической желтухе новорожденных. С этого начался путь отца как гематолога: его представили Иосифу Абрамовичу Кассирскому. Так он оказался на кафедре Института усовершенствования врачей, возглавляемой этим блестящим клиницистом, поступил в ординатуру. После переезда в Москву, в 1958 году, родился я.

В ходе научных исследований в начале 60-х отец обнаружил появление популяции измененных эритроцитов при различных анемиях, что позднее стало основанием гипотезы о шунтовом кроветворении и разработки оригинальной методики исследования уровня гемоглобина в крови.

В середине 60-х отец прибыл «послом мира» в только-только появившееся тогда независимое государство Кувейт, где несколько месяцев строил медицину молодой страны. Шейхи, бедуины, морские ежи, нефть в пустыне, верблюды — все это было как в сказке.

Вернувшись в Москву, он уходит с кафедры руководить клиникой в Институт биофизики. Отец с коллегами занимались радиационной медициной, диагностикой и лечением острой лучевой болезни. В институте появилось абсолютно новое и оригинальное решение по биологической дозиметрии, позволяющее оценить дозу радиации, воздействующую не только на организм в целом, но даже на отдельные его участки.

На рубеже 70-х годов произошло значимое событие в гематологии страны: коллектив под руководством отца вылечил первого ребенка с острым лейкозом. Возможность излечения была озвучена на международной конференции, в СССР «старые врачи» на этот прорыв отреагировали с угрюмым недоверием: мало ли что там говорят иностранцы… Но попробовали комбинацию нескольких цитостатиков… — и получилось! Что означало излечение не менее половины детей с этой абсолютно смертельной ранее патологией.

В 1971 году, после смерти Учителя — И.А. Кассирского, — отец возглавил кафедру и ее выдающийся коллектив.

Отец был консультантом 4-го Главного управления Минздрава СССР, возглавляемого Евгением Чазовым, но о своих высокопоставленных пациентах никогда не рассказывал, хотя некоторые сведения просочились. Драматичным было лечение в 1978 году президента Алжира Бумедьена. Он заболел во время визита в Москву, но, почувствовав себя лучше, улетел домой в сопровождении бригады лечивших его советских врачей. Бригаду возглавил А.И. Воробьев. В полете состояние президента ухудшилось, он потерял сознание. Советские медики, которых консультировали коллеги со всего мира, месяц боролись за спасение его жизни. Безуспешно.

Через несколько лет случился Чернобыль. Отец возглавил всю медицинскую часть оказания помощи пострадавшим. Организовывал прием и интенсивную терапию облученных пожарных (а им, кроме антибиотиков и стерильных условий, требовалось огромное количество донорских тромбоцитов, которые тогда умел заготавливать только коллектив, которым руководил отец). В 7-й городской больнице Москвы был организован пункт приема беженцев из Припяти, Чернобыля, других районов, оказавшихся в зоне поражения. Тогда в полной мере и пригодилась биологическая дозиметрия.

А вскоре произошло землетрясение в Армении. К этому моменту отец уже был директором Института гематологии (позже — Гематологический научный центр). Из сотрудников института была сформирована бригада специалистов, которая вместе с автопоездом по заготовке донорской крови отправилась в Армению. Там блестяще были реализованы наши наработки по интенсивной терапии при синдроме длительного сдавливания. Сотни пострадавших остались живы благодаря этой методике.

В августе 1991 года отец открыто выступил против путча. Помог случай: мой друг, Сергей Фонтон, работал на радиостанции «Эхо Москвы», и мне удалось передать ему интервью отца, записанное на даче на магнитофон. А вскоре папе предложили возглавить Министерство здравоохранения новой страны. Связаны или нет два эти события — судить трудно, но и исключить нельзя.

Отец руководил министерством недолго — меньше года. Эта глава его жизни мало описана и оценена. Конечно, повестка дня версталась на ходу. Мало того что рухнул Советский Союз, еще и был принят закон РСФСР, радикально меняющий структуру и функции здравоохранения, — закон о медицинском страховании граждан. Его положения противоречили внутренним «социалистическим» установкам министра на бесплатную и общедоступную медицинскую помощь, вводили капиталистические отношения в эту чувствительную сферу. Тем не менее были подготовлены постановление правительства по введению медицинского страхования и соответствующий приказ Минздрава. Этот приказ вводил понятия лицензирования медицинской деятельности и аккредитации медицинских организаций.

Приказы рождались непросто. Как пример — приказ №41 о предоставлении статуса юридического лица аптекам. В проекте этого документа были и медицинские организации, и станции переливания крови. Но на этапе согласования две последние позиции исчезли. До сих пор кризис отечественной медицины связан с этим важнейшим изъятием: фармацевтическая служба развивалась, медицинская — деградировала, оставаясь винтиком в бюрократической системе.

После ухода с поста министра отец вернулся к работе в институте. Продолжилось развитие двух глобальных направлений: лечение опухолей крови и создание современной интенсивной терапии. В первом направлении огромную роль сыграли новые противоопухолевые препараты, которые оказали радикальное влияние на ранее не поддававшиеся терапии заболевания и применение новых схем полихимиотерапии для новых болезней. Впервые в мировой практике удалось добиться излечения 80% некоторых опухолей лимфатической системы — результат, не достигнутый в мире до сих пор.

Интенсивная терапия нанизывалась на учение о ДВС-синдроме (диссеминированное внутрисосудистое свертывание крови). Это магистральное направление позволило снизить в стране материнскую смертность от кровотечений, оказать помощь тяжелейшим пострадавшим в Беслане. Удивительно, что ученики и последователи Воробьева почему-то крайне негативно относились к его идеям и теоретическим обоснованиям в этой сфере, хотя получали поразительные по эффективности результаты.

Еще в бытность министром здравоохранения отец выдвинул идею и довел ее до постановления правительства (принятого, но таинственно пропавшего) о передаче «тюремной» медицины в ведение медицины гражданской. Собственно, на следующий день после этого заседания правительства его и сняли с должности.

Наверное, последним гражданским подвигом академика Воробьева стало дело его ученицы Елены Мисюриной в 2018 году. Ее неправомерно осудили за нанесение повреждений, повлекших смерть больного. Уже тяжелобольной, парализованный, отец все-таки добрался до суда, чтобы выступить на нем свидетелем. Но его доводы — специалиста мирового класса — не просто не были услышаны. Прокурор пытался выяснить у отца номер квартиры, где он был прописан. Но дело в том, что отец более 15 лет в этой квартире не жил, поэтому и ее номера не помнил. И на таком вот основании суд пришел к выводу о недееспособности свидетеля. Этого публичного унижения отец не вынес: у него развились тяжелые нарушения мозговой деятельности, он практически перестал ходить, читать и писать. Тем не менее дело Мисюриной было направлено на новое рассмотрение, а сама она освобождена из-под стражи.

«Врач подобен Богу» — это изречение Гиппократа было для отца жизненным кредо. Увы, общество наше забыло об этой заповеди.

Павел Воробьев —
специально для «Новой»

Дорогой Андрей Иванович!
Примите наши поздравления с замечательной годовщиной.
«Новая газета»

5 февраля 2003 года исполнилось 80 лет со дня рождения и 55 лет научно-педагогической деятельности заведующего кафедрой микробиологии с вирусологией и иммунологией ММА им. И.М. Сеченова академику РАМН Анатолию Андреевичу Воробьеву . Этому знаменательному событию было посвящено Торжественное заседание Ученого совета медико-профилактического факультета ММА им. И.М. Сеченова. Казалось, что огромная аудитория анатомического корпуса не сможет вместить всех гостей. Поздравить юбиляра пришли его ученики, соратники, представители министерств и ведомств: Министерства здравоохранения Российской Федерации, Министерства промышленности, науки и новых технологий, Министерства обороны, Российской академии медицинских наук, Госсанэпиднадзора.

Открыл Торжественное заседание своей приветственной речью ректор Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова академик РАН и РАМН, профессор М.А. Пальцев.

Почетная роль ведущего Торжественного заседания была возложена на Первого заместителя Министра здравоохранения РФ, академика РАМН Г.Г. Онищенко.

"О творческом и жизненном пути академика РАМН, профессора А.А. Воробьева" - так называлось выступление декана Медико-профилактического факультета, профессора Ю.В. Несвижского.

Анатолий Андреевич Воробьев родился 5 февраля 1923 года в городе Курганный Краснодарского края. Окончил Военно - морскую медицинскую академию в г. Ленинграде (1945 г.), адъюнктуру по кафедре физической и коллоидной химии (1948-1951 гг.) этой же академии. Затем работал в НИИ МО СССР и министерстве микробиологической и медицинской промышленности СССР на различных должностях. В настоящее время заведует кафедрой микробиологии с вирусологией и иммунологией Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова.

Заслуженный деятель науки РФ, трижды Лауреат Государственных премий СССР и РФ, участник Великой Отечественной войны, генерал-майор медицинской службы, награжден 4 орденами и 19 медалями.

Будучи врачом по образованию, А.А. Воробьев прошел хорошую научно-организационную школу. Большую роль в формировании А.А. Воробьева как иммунолога и микробиолога сыграли выдающийся отечественный иммунолог академик АМН СССР П.Ф. Здродовский, микробиолог академик АМН СССР Г.В. Выгодчиков, вирусолог профессор А.Т. Кравченко и иммунохимик профессор А.В. Маркович.

Успеху в научной и научно-организационной деятельности А.А. Воробьева способствовали творческие и рабочие контакты с крупными учеными страны: академиками А.П. Александровым, Ю.А. Овчинниковым, А.А. Баевым, Р.В. Петровым, М.А. Пальцевым, Е.Д. Свердловым, а также академиками АМН СССР и РАМН Е.И. Смирновым, П.Н. Бургасовым. В.И. Покровским, Н.П. Бочковым, В.М. Ждановым, Н.Ф. Измеровым, Д.С. Саркисовым, В.А. Тутельяном, К.В. Судаковым, Н.Н.Бажановым, И.П. Ашмариным, Б.Ф. Семеновым, Р.М. Хаитовым, Г.И. Румянцевым, М.Г. Шандалой и многими другими.

А.А. Воробьев принимал активное участие в реализации решений Правительства СССР по развитию в нашей стране молекулярной биологии, генетики и генной инженерии, биотехнологии, иммунологии и микробиологии. Возглавляя крупные научные коллективы в НИИ МО СССР, науку в ГУ “Биопрепарат”, он непосредственно руководил созданием и формированием научных центров, институтов, лабораторий, подготовкой и расстановкой научных кадров, определением тематики, разработкой программ, координацией исследований с другими ведомствами и т.д.

Труды академика РАМН Воробьева А.А. и его школы внесли существенный вклад в развитие и становление современной иммунологии и микробиологии. Это стало возможным благодаря таланту, трудолюбию, организаторским способностям и разносторонним фундаментальным знаниям А.А. Воробьева. Под руководством А.А. Воробьева и при его участии были решены многие важные фундаментальные и прикладные проблемы иммунологии, микробиологии и биотехнологии, а также теории практики естествознания. В частности:

А.А. Воробьев внес большой вклад в совершенствование учебного процесса при преподавании микробиологии и иммунологии в Медвузах. Под его руководством переработана программа преподавания, написано три учебника, создан компьютерный атлас по микробиологии и иммунологии, многие учебные пособия, внедрена в преподавание рейтинговая система оценки знаний.

А.А. Воробьев создал школу, воспитал плеяду крупных ученых в области иммунологии и микробиологии. Под его руководством защищено 29 докторских и 35 кандидатских диссертаций.

А.А. Воробьев постоянно выступает с программными докладами по иммунологии, микробиологии, биотехнологии на международных и Российских конференциях, сессиях АМН, в печати, на телевидении.

А.А. Воробьев имеет большое литературное наследие; им опубликовано более 500 научных работ, из них 25 книг, учебников, учебных пособий, 24 авторских свидетельств на изобретения, патенты РФ и Литвы.

Деятельность А.А. Воробьева высоко оценена Правительством РФ и научной общественностью. Ему за решение крупных научных проблем трижды присуждались Государственные премии СССР и РФ, именные премии им. Н.Ф. Гамалеи РАМН, им. М.П. Чумакова РАМНТ и др., он удостоен звания “Заслуженный деятель науки РФ”, награжден 4 орденами: “Отечественной войны I степени”, “Трудового красного знамени”, двумя орденами “Красной звезды”, а также 19 медалями. За вклад в обороноспособность страны ему присвоено звание генерал-майора медицинской службы.

А.А. Воробьев – участник Великой Отечественной войны, участвовал в обороне Ленинграда в 1941 г.

А.А. Воробьев полон сил и энергии, его творческая, педагогическая и научно-организационная деятельность продолжается.

Михаил Виноградов ,
руководитель пресс-центра
медико-профилактического факультета
ММА им. И.М. Сеченова.

Гематология, редкие заболевания крови. Еще несколько лет назад такой диагноз, как гемофилия звучал как приговор. Сегодня же у российских врачей-гематологов на вооружении бесценный опыт и серьезные научные открытия, но, как и много лет назад, тяжелейшим злом врачи продолжают считать курение, вследствие которого только в России ежегодно погибает более миллиона человек.

Андрей Воробьёв : Табак должен быть изъят из культуры человека, чем быстрее, тем лучше. Ничего особенного нет в том, что мы здесь проявляем некоторое насилие. Мы же проявляем насилие, когда запрещаем употреблять алкоголь шоферам – ничего страшного – это можно. Все в меру и умно, но без разговоров. Табак – наркотик. Табак наркотик? Наркотик. Легкий? Легкий. Он должен быть изъят?

Табак должен быть изъят из культуры человека. Ничего особенного нет в том, чтобы проявить в этом вопросе некоторое насилие. Мы же проявляем насилие, когда запрещаем употреблять алкоголь шоферам.

Должен. Защитники табака – это банальные коммивояжеры табачных фабрик, это враги мои, если хотите. А с врагами у меня должен быть жесткий разговор.

Академик Андрей Иванович Воробьёв – член Российской академии наук и Академии медицинских наук, первый министр здравоохранения Российской Федерации. Специалист в области фундаментальных и клинических проблем онкогематологии и радиационной медицины. Лауреат Государственной премии СССР. Кавалер ордена Ленина за заслуги по ликвидации медицинских последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" III степени. Заслуженный деятель науки Российской Федерации. На протяжении четверти века являлся руководителем Гематологического центра Академии наук.

Андрей Воробьёв: Когда я был приглашен на пост директора, я поговорил с Чазовым, он был министром, о том, что центр гематологии должен становиться центром интенсивной терапии, потому что интенсивная терапия теснейшим образом связана с контролем над внутренней средой организма, кровью. У института мощная база заготовки крови, и надо было бросать его в пекло ведущих медицинских проблем. Мы, конечно, пришли на вспаханную почву. До нас очень много было сделано, подготовлены замечательные кадры. Мы окунулись в необходимость борьбы не с теми болезнями, о которых думали создатели этого центра: Александр Александрович Богданов, Андрей Аркадьевич Багдасаров, Анатолий Ефимович Киселев, Иосиф Абрамович Кассирский. Мы пришли, когда начали лечить опухоли. Это требовало колоссального напряжения сил, создания совершенно другой обстановки, перевода больных в одноместные палаты без разговоров, без торговли: дорого – не дорого. Ну, попробуйте ковать лошадь без наковальни, молотка, горна. Что вы можете? Ничего. Для нас создание условий, при которых уничтожение опухоли сопровождается тяжелейшей потерей иммунитета это обязательное условие, без этого нельзя, требуется, чтобы больной был изолированный от всего мира. Это не так дорого – это гораздо дешевле, чем его терять. Мы в этой борьбе за спасение больных опухолями системы крови, конечно, пользовались мировыми достижениями. Но надо было подготовить сильный отряд молодёжи, который мог за это взяться, и он должен быть вооружен. Вот мне надо, я протягиваю руку, и мне в руку кладут нужный медикамент – только так, тогда вы спасаете жизнь.

Что сделало это учреждение? Воспитало целый отряд молодых энтузиастов, абсолютных профессионалов. Они взялись за дело и наряду с копированием чужих лечебных программ, быстренько стали создавать свои программы лечения опухоли системы крови, сарком кровяных. Оказалось, что эти молодые девчонки, мальчишки, вчерашние выпускники мединститутов, где ничего подобного не было, они не знали, со своей базой пришли и начали создавать свои программы вылечивания больных. Обычно открытие способа лечения новой болезни – это достижение мирового масштаба, с мировой оценкой. Но не у нас. Если это списанная программа – ссылаются на зарубежные и кричат "Ура!" тому. А если наш сделал… Но не надо забывать, что Дмитрий Иванович Менделеев за свою периодическую систему Нобелевской премии не получил. А выдвигали? Выдвигали. Не дали. Может быть, кто-то еще получил? Да нет. Так бывает.

Доктор Воробьев никогда не стремился во власть, вообще старался держаться от нее подальше, но так вышло, что от его врачебного решения порой зависела судьба генсеков и президентов. Жизнь кидала его то в политику, а то и вовсе в министры. Так, 20 ноября 1991 года Указом Президента Ельцина академик Воробьев вошел в состав первого правительства Российской Федерации. От этого он не переставал оставаться врачом до мозга костей: над Воробьевым смеялись, когда он осматривал пациентов прямо на диване министерского кабинета, но он ни на кого не обращал внимания, и если больной нуждался в по мощи, то он оказывал ее незамедлительно. Число спасенных жизней даже трудно теперь сосчитать.

Андрей Воробьев: Я медицинское поприще прошагал от участкового врача, оказывал помощь на дому, принимал больных в поликлинике. Одно должен сказать: разговоры об очередях в поликлинике, об откладывании приема на другой день – этого не было. Очереди какие-то были, но они исчислялись десятками минут максимум, но я не мог уйти из поликлиники, не приняв всех больных. Это сельская районная больница, больной мог прийти ко мне за 10-20 верст. Как это отложить? Никак нельзя было. Врачей было мало. Время было трудное, близкое послевоенное, народ бедный. Я не могу вступать в спор с публикой, которая сегодня сокращает тысячи врачей в столице – это преступная акция. Извините, на этот счет у меня нет никакого снисхождения. Это преступление от недомыслия, от полного непонимания событий. От этой акции денег будет потрачено больше, чем сэкономлено.

Через судьбу Андрея Ивановича Воробьева прошли репрессии и война, становление советской медицины и ее спасение в непростые советские годы. Воробьев подготовил закон о передаче тюремной медицины в Минздрав, сохранил медицину высоких технологий. Он не позволил уничтожить ректоров Первого и Третьего мединститутов, хотя их судьба уже была решена, были подготовлены досье и проекты приказов. Еще бы, тогда было слишком много желающих урвать свой кусок, не считаясь с моралью.

Андрей Воробьев: Я не написал никаких законов, а без меня это было трудно сделать, позволяющих национализировать учреждения здравоохранения, этого не было. Разрешили национализировать аптеки без права перепрофилировать их профессионально, и все. Но в общем, как я оцениваю ту деятельность в целом – у меня не так уж много хороших слов осталось от тех времен. Я помню, что удалось с помощью моего первого заместителя Владимира Ивановича Шахматова провести важнейший закон, он касался только медицины, он даже не касался ракетного дела, который требовал от правительства финансирования отдельной строкой. Сегодня это люди не очень понимают, что такое "отдельная строка". Строка в бюджете – это закон сверх закона, это во что бы ни было - отдай. Мы это приняли. Ельцин подписал Указ Президента о финансировании отдельной строкой дорогостоящих видов лечения, поэтому ни один НИИ, а они все посвящены медицине дорогим способом лечения, не был ни разрушен, ни национализирован, ни уничтожен, ничего. Мы сохранили уровень здравоохранения – это наш плюс.

Когда я был министром, удалось принять закон о финансировании отдельной строкой бюджета дорогостоящих видов лечения. Благодаря этому ни один НИИ не был ни разрушен, ни уничтожен. Мы сохранили уровень здравоохранения – это большой плюс.

Перед уходом из Правительства, а я понимал заранее, что скоро мне надо будет там оставлять должность. К этому времени сменился почти весь кабинет – Ельцин не очень держал министров. Мы провели закон о передаче тюремной медицины из ведомства МВД, то есть из того ведомства, где были и следователи, в Минздрав, чтобы если появятся пытки, то освидетельствует врач, который не будет подчинен следователю. Этот закон был принят, я его подписал, а должны были визировать все министры. У Федорова, у нынешнего министра сельского хозяйства, у нас он ведал юриспруденцией, толковый и сильный был министр, он читал внимательно, что-то подправлял в запятых, но подписал, а через несколько дней наше правительство было ликвидировано. Вместо Гайдара пришел Черномырдин, я ушел в отставку. И здравоохранение передали, это незаконный акт, я это специально подчеркиваю, из МВД в Министерство юстиции. Стало немножко лучше, тюремное медицинское дело немножко улучшилось, но это безобразие, это, конечно, не то, и пытки остаются. Перед подготовкой этого закона я ездил в "Бутырку" без предупреждения, знакомился с их лечебным делом, встречался с арестантами, подробно говорил. Дела тюремные – это принципиальное лицо нации. Это надо помнить. Исправить надо. Принятый закон нужно вводить в жизнь.

В конце 80-х на одной из конференций академик Воробьев услышал от Джорджа Сороса, что в России смертность во время родов в 6-8 раз выше, чем в Европе. Вернувшись в Институт, Воробьев поставил очередную задачу: свести материнскую смертность при родах к минимуму. Опыт сельского участкового терапевта, помноженный на точные научные открытия и академические исследования, сделали свое дело – это была личная победа академика Воробьева, спасшего тысячи жизней молодых женщин.

Андрей Воробьев: Выяснилось, конечно, что все связано с тем, что перед нами довольно редкая в бытовом отношении болезнь, когда у роженицы начинается кровотечение. Ей переливают кровь – и она умирает от профузного кровотечения. Кровь переливать не надо, вся эта кухня была научно расшифрована. Переливать надо огромное количество плазмы, потому что все разыгрывается из-за внезапно развернувшегося свёртывания крови в родах. Мы это знали – распознали быстро. Здесь сыграло роль, что детали этой патологии были расшифрованы впервые в мире в нашей стране Марией Семеновной Мачабели, докторанткой нашей кафедры. Методы борьбы в основном были решены барнаульским врачом профессором Зиновием Соломоновичем Баркаганом. Вооруженные знанием дела, мы организовали в Москве скорую помощь на острые кровотечения. У нас свой транспорт, у нас свой запас плазмы, эритроцитов, тромбоцитов, передвижная лаборатория. Когда наша лаборатория не очень нужна, потому что картина болезни для опытного врача очевидна сразу, и мы потому уже говорили так московским акушерам: друзья, если наша машина, бригада наша врачебная, приедет до того, как женщина попадет в агонию, мы гарантируем спасение, от вас требуется только одно – скорый звонок. Причина этой частоты у нас заключалась в том, что были маленькие роддома и это редкое осложнение не позволяло акушерам нажить опыт. Если ты видишь болезнь один раз в жизни, неудивительно, что ты ее прозеваешь.

Если ты видишь болезнь один раз в жизни, неудивительно, что ты ее прозеваешь.

Надо роддома делать при крупных больницах – это первое. Второе то, что нельзя мыслить категориями кровь красная, вытекает кровь – надо лить кровь. Не та научная база. Мы с этим справились. Потом одновременно даже боролись против всякого рода ампутаций матки при тяжелых кровопотерях. Работали вместе с нашими акушерами. В основном все эти вопросы были решены.

Это Андрей Воробьев вытаскивал с того света облученных чернобыльцев. Начав с должности терапевта в районной больнице, сын репрессированных родителей, воспитанный детдомом, дослужился до министерского кресла. Но и там, рассказывают коллеги, в министерском кабинете, в комнате отдыха, у него был микроскоп – врач-исследователь, он шел наощупь, искал пути лечения неизлечимых болезней и часто побеждал. Его специализацей всегда были безнадежно больные.

Андрей Воробьев: Вы посчитаете, сколько стоит спасенная человеческая жизнь. В Америке это около 3 млн., в разных странах по-разному. Кстати, откуда по-разному? Это произвольная оценка потерянной жизни. Берем Америку – 3 млн.– это если вы спасли. А если потеряли? А ничего. Нет, друзья, мы потеряли 3 млн., вы это считайте.

Посчитайте, сколько стоит спасенная жизнь! В Америке – это около 3 млн долларов. Это если спасли. А если нет – потеряли 3 млн!

У врача во все времена не была легкая жизнь, он соприкасается со страданиями человеческими. Но видеть глаза спасенного тобою человека – это не орденская лента, заявляет академик Воробьев. По своей профессии он обязан ставить диагнозы, но другие врачи говорят, что Андрей Иванович этого делать не любит. Окончательный диагноз – это часто приговор, а он, убежденный рационалист и скептик, в глубине души ждет чуда.

Андрей Воробьев: Сегодня считается, что гранты, количество цитирований, вообще переход на бухгалтерский язык в оценке научных достижений – Бог им судья, я не хочу ничего говорить. Для меня важно, что вот мы взялись. К нам поступает больной, ему 90 лет. У него на шее саркома, а мы его вылечили, и он прожил еще 8 лет, и работал. Хотя мы имели полное право послать его к чертовой матери по возрасту. За 5 лет до этого у него случился тяжелейший вирусный энцефалит. Не может быть противопоказаний – это не моя профессия. Но врачи-кардиологи, которые его наблюдали, увидев энцефалит, поставив правильный диагноз, стали обзванивать инфекционные больницы города – никто не брал. Привезли в наш реанимационный отдел, он часто сталкивается с подобной ситуацией. Его взяли и через несколько дней привели в чувства, а дальше он опять работал. Не может быть противопоказаний – это не моя профессия. Мы сделали правилом: возраст не может быть противопоказанием к лечению опухоли, сам по себе возраст. Его сопровождающие могут быть, но только не годы – это тоже достижение.

Создался довольно серьезный отряд молодежи, который является базой для усовершенствования врачей, создания новых программ. Он работает, но дальше очень трудно, потому что сейчас все время бубнят о деньгах, а не о результатах. Считают, что это сцепленные явления: чем больше денег, тем лучше. Надо помнить: с Гиппократом ведь не спорят. Два человека, с которыми не спорят: не спорят с Иисусом Христом, автором Евангелия – вот что написано, то и правда. И не спорят с Гиппократом – что он написал – правда все. А мы хотим их поучить.

Сейчас врачам трудно работать и совершенствоваться, потому что сегодня все время бубнят о деньгах, а не о результатах. И при этом забывают, что с Гиппократом – не спорят.

Давайте несколько тысяч врачей в Москве выгоним на улицу. Как один странный деятель говорит, а что стоит неврологу взять переучиться и стать терапевтом. Ну, возьмет, получит соответствующий документ. Ну, я не могу, это смех и слезы как можно что-нибудь подобное говорить, мне трудно обсуждать это. Это уровень, как говорят, ниже табуретки.

Во-первых, реформирование не должно рождаться в головах так называемых организаторов здравоохранения. Не надо Собянину и его помощникам думать, а как реформировать медицину. Кто вас просит?! Вы скажите откровенно, у вас нет денег? Это другая плоскость. И вот вы, допустим, приходите в Институт онкологии и говорите, Михаил Иванович, понимаешь, опухолей много, мои врачи не справляются, что ты предлагаешь? Я уверен, что директор Онкоцентра даст разумный совет, как организовать, чтобы наличными силами обеспечить лечение.

Я уверен, что директор Онкоцентра может дать разумный совет, как необходимо организовать процесс, чтобы наличными силами обеспечить лечение.

Я то же самое могу говорить по многим вопросам. Тяжелое заражение крови. Не может тяжелое заражение крови лечить ни инфекционный, ни терапевтический стационар обычный. Там нужно иметь мощнейшую лабораторию свертывания крови, мощнейшую бактериологическую лабораторию, мощнейшую реанимацию. Поэтому у нас смертность от заражения крови ничтожно мала, а в обычной очень высокая. Это научный вопрос. Я бы на месте помощников Собянина обратился к директорам институтов с конкретным предложением: ребята, помогите в рамках вот такой суммы денег, которая у меня в кармане, организовать помощь. Они организуют, я вас уверяю.

Источник - Википедия

Андрей Иванович Воробьёв

Награды:
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени
Орден Ленина
Юбилейная медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «За заслуги перед отечественным здравоохранением»
Honoured Science Worker of the Russian Federation.png Государственная премия СССР

Андрей Иванович Воробьёв (род. 1 ноября 1928, Москва) - российский учёный-гематолог, академик РАН и РАМН, профессор, доктор медицинских наук, директор НИИ гематологии и интенсивной терапии, руководитель кафедры гематологии и интенсивной терапии Российской медицинской академии последипломного образования (РМАПО). Первый министр здравоохранения Российской Федерации.
Специалист в области фундаментальных и клинических проблем онкогематологии и радиационной медицины. Председатель Московского городского научного общества терапевтов, возглавляет межведомственный научный совет «Гематология и трансфузиология».
Главный редактор журнала «Гематология и трансфузиология», член редколлегий журналов «Терапевтический архив» и «Проблемы гематологии и переливания крови». Беспартийный, в КПСС не состоял.

Родился в семье революционеров-большевиков с дореволюционным стажем: врача Ивана Ивановича Воробьёва (расстрелянного 20 декабря 1936 года) и учёного-биолога Миры (Марии) Самуиловны Воробьёвой (урождённой Кизильштейн; в 1937 году осуждена на 10 лет ИТЛ).
C 1943 по 1944 год работал маляром
С 1947 по 1953 учился в .
С 1953 по 1956 год работал врачом в Волоколамской районной больнице, где занимался и терапией, и патологической анатомией, и педиатрией.
В 1956 году поступил в клиническую ординатуру к профессору Иосифу Абрамовичу Кассирскому на Кафедру гематологии Центрального института усовершенствования врачей.
В 1966 году А. И. Воробьев назначен заведующим клиническим отделом СССР.
В 1971 году становится заведующим кафедрой гематологии и интенсивной терапии Центрального института усовершенствования врачей.
1986 - инициатор создания и член правительственной медицинской комиссии по аварии на ЧАЭС.
В 1987 году - избран академиком Академии медицинских наук СССР.
В 1987 году назначен директором Института гематологии и переливания крови, преобразованны позже в Гематологический научный центр Российской академии медицинских наук. Проработал на этом посту до 2011 года.
В 1990-1991 - депутат Совета народных депутатов СССР
С 1991 по 1992 - министр здравоохранения Российской Федерации.
В 2000 году избран академиком РАН в отделение биологических наук.
Награды

Государственная премия СССР (1978)
Орден Ленина (1986) - за заслуги в ликвидации медицинских последствий аварии на Чернобыльской АЭС
Юбилейная медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1995)
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (13 октября 1998) - за заслуги перед государством в развитии отечественного здравоохранения и науки
Медаль «За заслуги перед отечественным здравоохранением» (2001)
Заслуженный деятель науки Российской Федерации (19 июля 2004) - за заслуги в научной деятельности
Благодарность Президента Российской Федерации (31 октября 2008) - за заслуги в развитии здравоохранения, медицинской науки и многолетнюю добросовестную работу
Почётная грамота Правительства Российской Федерации
Публикации
А. И. Воробьёв автор около 400 научных работ, в том числе монографий, учебников и учебных пособий. Наиболее важные научные работы:
«Кардиалгии» (1998)
«Острая массивная кровопотеря» (2001)
«Руководство по гематологии в 2-х томах» (2002, 2003)
Под его руководством защищено 57 диссертаций, в том числе 15 докторских.